Девочка в красном пальто - [24]
И мне вдруг становится спокойно, я понимаю – что бы ни случилось, у меня хватит мужества справиться со всем. А если я стану плакать каждые пять минут, то буду делаться все слабее и слабее, пока не превращусь в гору скомканных бумажных платков, пропитанных соплями и слезами.
Я принимаю решение. Я знаю, что в работные дома люди попадали не по своей воле, поэтому сама для себя буду считать этот дом замком.
Спрашиваю у дедушки еще раз, когда поедем к маме, он отвечает: скоро уже, скоро.
16
Сотрудница полиции говорит: «Мне очень жаль, но я не могу оставить ребенка без присмотра», и тут же жалеет о своих словах – это видно по тому, как она закусывает зубами пухлую нижнюю губку, которая становится пунцово-красной. Две сотрудницы полиции – специалисты по работе с родственниками – по очереди присматривают за мной. Мне больше нравится Софи, с ней спокойней – она умная и милая. С ней я не чувствую себя поднадзорной, как с другой.
– Простите. Я не это имела в виду. Мне не следовало этого говорить. – Софи снова прикусывает хорошенькую губку. – Понимаете, у няни случилась беда – мужа отвезли в больницу. Я просто не знаю, как быть…
У нее тревожный, напряженный взгляд матери, которой сейчас нужно находиться совсем в другом месте, рядом с ребенком.
– Все в порядке. Пожалуйста, не стесняйтесь говорить о своей семье, это нормально, это естественно. Идите спокойно, идите. Со мной ничего не случится за пять минут.
У меня нет сил, и я сижу неподвижно. Скоро приедет другая дежурная – когда мы говорим, полицейский автомобиль, наверное, уже приближается, едет по сельской дороге, собирая на капот пыльцу с придорожных растений. Полиция организовала на телевидении оповещение о том, что пропал ребенок, сегодня вечером состоится запись. Мне легче, когда можно думать о чем-то конкретном.
Я остаюсь одна. Сижу на кухне за столом перед чашкой кофе. В доме очень тихо, как будто дом затаил дыхание, наблюдает за мной и ждет, что будет дальше. Пытаюсь допить кофе. «Вы должны пить, – сказала вчера Софи. – Вы должны есть. Вы должны жить».
Пока я пью, строю какие-то бредовые планы, что нужно сделать, когда она найдется. Я заделаю все щелочки в доме. Я позову рабочих, и они поставят высокие ворота, на которые я повешу золотую цепь в руку толщиной. Разведу в тазике известь, натаскаю камней из поля и сделаю каменную стену выше трубы. Никогда больше, твержу я, никогда больше подобное не повторится.
С тех пор как Кармел исчезла, я не перестаю высматривать повсюду красное пятно, поэтому даже среди своих бредней я заметила боковым зрением вспышку красного цвета за забором, и мои зубы стукнули о край чашки.
Я подлетела к окну, опрокинув чашку, и кофе разлился по черно-белой фотографии Кармел, напечатанной в газете.
Но это был всего лишь Пол, он шел по дорожке. Между штакетинами забора виднеется его автомобиль, припаркованный у дороги, – его-то я и заметила, когда он проезжал мимо окна. Мы не виделись после того, как Кармел исчезла. В любое другое время мое сердце выпрыгнуло бы из груди, несмотря на наш разрыв. Но сейчас при виде Пола я испытала только досаду и разочарование, которые последовали за выбросом адреналина.
Его походка, весь его облик изменились – странным образом в нем сочетались растерянность с целеустремленностью. Боюсь, я бы даже не узнала его издалека. Он постучал в дверь, я открыла – и вот он стоит на пороге, руки опущены вдоль тела.
Он переступает порог, и мы стоим секунду, молча глядя друг на друга.
Затем он проходит и садится на диван.
– Расскажи мне все по порядку, – просит он, не глядя на меня. – Я должен знать все от начала до конца. В деталях. Что. Произошло.
Я рассказываю подробно, как могу.
– Значит, ты потеряла ее.
– Да, Пол. Да. Был туман… Да, Пол, я потеряла ее. И теперь не знаю, где она. Не знаю.
Снова, как в День, Когда Это Случилось, у меня возникает чувство, будто земля разверзлась и испускает то, что скрыто в ее недрах: запах гнили, ужасная вонь горчичного газа распространяется по комнате. Наша боль имеет и цвет, и запах, она вьется темно-желтым облаком вокруг наших ног.
– Меня допрашивали. Они считают, что это мог сделать я. – Он злится, как человек, осознающий свое бессилие.
– Пол, это их обязанность. Таковы правила. Ты должен их понять. Меня тоже допрашивали. Боже, как я рада, что ты пришел…
– Ты потеряла ее, – обрывает он меня. – Это твоя вина. Ты во всем виновата!
И снова этот холодный безумный взгляд.
– Пол, как ты можешь так говорить? Откуда такая жестокость? После того, как ты не приезжал к нам столько времени!
– Как я мог приехать? – Он поднимается. – Ей было бы тяжело!
Он переходит на крик:
– А все из-за тебя! Эти твои вечно поджатые губы и ненависть в глазах. Дети прекрасно чувствуют такие вещи. Она все чувствовала. У нее были черные круги под глазами. Это от стресса. А, да какая теперь разница… – И он направляется к выходу.
– Уже уходишь? Пол, ради бога, подожди. – Я чуть не плачу. – Не оставляй меня одну. Она ведь наш общий ребенок.
– Мне нужно идти. – Он проводит рукой по глазам, словно пытается стряхнуть это все. – Я просто не могу… не могу. Это невыносимо. Тебе не понять.
У тринадцатилетней Руби Флад есть страшный секрет: она видит заблудшие души мертвых людей. Мрачные и потерянные, они ходят по свету в поисках отмщения. Но девочка не боится их. Не страшится она и правды: ее родители ей неродные. Мысли о настоящих маме и папе не дают Руби покоя. Почему они бросили собственную дочь? Что с ней не так? Она должна отыскать их и узнать всю правду! Не взяв с собой ничего, кроме крошечного чемоданчика, она отправляется на поиски. Компанию ей составляет единственный друг – мальчик по имени Тень.
Амстердам, 1943 год. Юная Ханнеке помогает жителям города с провизией. Она не просто продавец, а настоящий искатель сокровищ – ей нравится, что можно быть полезной в столь страшное время. Однажды работа приводит ее в дом фру Янссен: женщина в отчаянии просит, чтобы ей помогли отыскать пропавшего подростка. С этого момента жизнь Ханнеке меняется. Чем глубже она погружается в расследование, тем яснее осознает все ужасы нацистской военной машины. А впереди ее еще ждут испытания.
За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.
Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.
Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.