Девочка в гараже - [56]

На следующий день после того, как Эл уехал на работу, а все дети – в школу, я довела машину до офиса УДС и встала в очередь, чтобы поговорить с секретарем в приемной. Через застекленное окошко я видела сотрудников Управления за письменными столами. Одна из женщин бросила в мою сторону удивленный взгляд. Продолжая поглядывать на меня, она взялась за телефон на столе, нажала несколько кнопок и что-то сказала в трубку. Внезапно боковая дверь открылась и показалась Джилл.

– Деб! Привет. Пойдемте со мной, – ее голос звучал приветливо, но щеки лихорадочно пылали, пока я шагала к ней через вестибюль.

– Рада вас видеть, – профессиональным тоном сказала она, ведя меня по длинному коридору. Проходя мимо открытых дверей кабинетов, я видела, как сотрудники за столами поднимали головы и присматривались. Судя по их растерянным лицам, все они знали, зачем я здесь.

Джилл вошла в большой кабинет и указала на стул.

– Садитесь, – и сама заняла место за столом. – Так чем я могу вам помочь? – Ее улыбка казалась натужной. Где та дружелюбная молодая христианка, к которой я успела привязаться? Я встревожилась и огляделась. Нет ли здесь замаскированного под зеркало окна? Или припрятанного магнитофона? Я чувствовала, что Джилл наблюдает. Она наверняка поняла, что этому окружению я не доверяю.

С мимолетной улыбкой я поудобнее устроилась на стуле.

– Я слышала, что УДС намерено выступить против нас по вопросу об усыновлении ребенка Карен Бауэр. Я не понимаю, зачем, вот и решила, что вы могли бы мне объяснить.

Я знала, что этот визит дастся Джилл нелегко. Она представляла Управление, и мы обе понимали, что с тех пор, как нашли тело Ханны, отношения между нами изменились. Убийство Ханны развело нас по разным сторонам. Меня не заботили интересы УДС – в отличие от Джилл. Я с уважением относилась к ней и попыталась облегчить ей задачу, гадая, сколько еще ушей слушают нас и сколько глаз следят за нами.

Выпрямившись, Джилл сделала глубокий вдох и негромко заговорила:

– Нам известно, что вы навещали Карен в изоляторе и в тюрьме. Наша работа – защищать детей, – при этих словах у меня екнуло в животе, – и мы считаем, что ваши отношения с Карен поставят ребенка под угрозу, если вы получите опеку над ним. Возможно, вы станете возить ребенка в тюрьму, а это может быть опасно. Так что в Управлении убеждены, что в интересах ребенка мы должны принять опеку и попечительство.

Я уставилась на нее в упор и сощурилась. «Ваша организация закрылась на несколько недель из-за убийства ребенка, бывшего под надзором, а вы беспокоитесь о нас?» В сердце взметнулся гнев.

– Вот так вот, значит? – процедила сквозь зубы я.

Глаза Джилл широко раскрылись, словно она ожидала, что я взорвусь, и готовилась к этому.

Подавшись к ней, я перевела дыхание.

– Вам известно, что этот ребенок у нас окажется не просто в безопасности, но и будет любимым. Управление хочет спасти репутацию и взять под свой контроль всех остальных детей Карен, раз уж Ханну не удалось защитить? Понимаю. Знаю, на вас подали в суд, и догадываюсь, что Управление постарается преподнести себя как лучший выход для нового ребенка. Но судьбой Ханны, ее сестер и братьев на протяжении четырнадцати месяцев распоряжалась отнюдь не я. И это не я не сумела проследить за тем, что творилось в доме их матери, когда они покинули мой дом. И это не я девять месяцев не могла выяснить, что Ханну забила насмерть родная мать и все это время держала ее труп в гараже, запихнув в мусорный мешок. Мы шестнадцать лет выполняли обязанности патронатной семьи при Управлении. Нас не раз просили делиться опытом на тренингах для новых патронатных семей: Управление считало нас образцовой семьей. Про нас даже сюжет ко Дню матери делали – мол, расскажите, как приходится матерям из приемных семей… И выбрало нас Управление. Прямо сейчас в нашем доме живут двое подопечных детей. Что же вы не забрали их у непригодной семейки? А теперь, по-вашему, я поставлю еще не родившегося ребенка Карен под угрозу, если нам дадут его усыновить?

Джилл молчала.

Я говорила негромко, но твердо:

– Мне известно, что вы в трудной ситуации. Не знаю, записывают ли меня сейчас и наблюдают ли за мной, но вот что я вам скажу: я буду делать в первую очередь то, к чему призывает меня Бог, и лишь потом то, чего хотят от меня люди. Вы христианка, значит, понимаете, что я имею в виду. Бог призвал нас с Элом вызваться усыновить этого ребенка, именно это мы и сделаем. Мне уже доводилось выступать в суде в поддержку Управления. Видимо, на этот раз будем по разные стороны баррикад. Это очень огорчает, но я буду бороться за этого малыша. У меня не было права защитить Ханну, но есть шанс защитить это дитя, и я убеждена, что Бог призывает меня сделать это.

Джилл не сказала ни слова. Я различила легкий блеск в ее глазах и еле уловимый намек на улыбку. Неужели она пыталась дать мне что-то понять? Ее напряжение рассеялось, плечи расслабились.

Минуту мы сидели, вглядываясь друг в друга. Обе молчали.

Я встала, поблагодарила Джилл за уделенное время и покинула кабинет.

16. Появление на свет

Автоответчик касперской тюрьмы воспроизвел знакомую запись. Карен снова привезли в город. Я знала, что времени у нее в обрез и что через день-другой ее увезут обратно в женскую тюрьму Ласка. За то краткое время, которое у меня осталось, важно было встретиться с ней и завершить наше дело.