Девочка в гараже - [47]

– Давно вы стали патронатной семьей? – задал первый вопрос детектив Марш.

– Лет шестнадцать назад, кажется, – я посмотрела на Эла, чтобы он подтвердил мои слова.

– Да, думаю, с тех пор уже шестнадцать лет прошло, – кивнул Эл.

– Дети Бауэр долго пробыли в вашем доме?

– Месяцев десять или одиннадцать, – ответила я, и Эл согласно кивнул.

– Вам известно что-нибудь об их отцах?

Незнакомый мужчина рядом с Элом склонил голову набок, в напряжении ожидая ответа.

– Нет, я виделась мельком только с одним из них, – сказала я. – С отцом Ханны.

Наш слушатель наконец представился детективом. И в свою очередь спросил, что происходило, когда суд вынес решение вернуть детей матери, и после этого события. Спросил, видели ли мы Ханну в этот период.

Внезапно я разозлилась. Нашли время спрашивать! А сколько раз я звонила в УДС, беспокоясь за Ханну? Если бы хоть кто-нибудь выслушал меня тогда и расспросил, сейчас мы бы здесь не сидели! И Ханна была бы жива и здорова! Я попыталась взять себя в руки, понимая, что полиция ни в чем не виновата.

Я объяснила, что много раз звонила в УДС и выражала обеспокоенность после того, как детей вернули домой. Там неизменно отвечали, что их регулярно навещают – всех, в том числе и Ханну, и что у них все хорошо.

– Насколько я понимаю, вы встречались с Карен в тюрьме. Вы не могли бы рассказать, о чем вы с ней говорили? – спросил детектив Марш.

– Нет, я считаю, что не вправе это разглашать, – ответила я. – Разговоры со мной, как ее духовной наставницей, были конфиденциальными.

Я полагала, что мне понадобится консультация юриста, прежде чем я смогу поделиться этой информацией.

Я знала, что Карен во всем созналась полиции тем же вечером, когда нашли тело Ханны, и поэтому считала, что мое свидетельство им ни к чему. И вспоминала услышанные от одного мудрого человека слова: «Если не знаешь, что делать, ничего не делай, пока не узнаешь». И я ничего не делала и не говорила, поскольку пока не имела ни четкого представления о происходящем, ни указаний от адвоката или от Бога.

Я упомянула, что вещи Карен хранятся у нас в гараже. Важно ли это для следствия? Детектив Марш ответил отрицательно: полиция обыскала дом Карен и разрешила вывезти остальное имущество.

Наконец расспросы закончились, детективы поблагодарили нас, и мы с Элом вздохнули с облегчением, думая, что все уже позади. Но через неделю нам снова позвонили – на этот раз частный детектив предложил нам с Элом встретиться с ним в ресторане или еще где-нибудь, где нам будет удобно.

Я вспоминала услышанные от одного мудрого человека слова: «Если не знаешь, что делать, ничего не делай, пока не узнаешь»

«Удобно»? Мы были безнадежно далеки от этого состояния. И даже не знали толком, на кого он работает – на УДС, адвокатов Карен или ее родных. Но по своей наивности мы согласились на встречу. Он расспрашивал в основном о том же, что и детектив Марш, поэтому мы повторили наши ответы.

Мы с Элом вернулись домой измотанные и раздраженные. Во что я нас втянула, когда ответила на тот роковой звонок от Карен? Я знала, что Господь побуждал меня навестить ее, но теперь меня мучили сомнения. Мало того что мой гараж занимало имущество Карен – меня не покидало неуютное ощущение, будто я нахожусь под пристальным вниманием властей.

Во что обойдется нам мое общение с Карен?

13. ДУХОВНЫЕ беседы

Карен перевезли обратно в тюрьму Ласка, на расстоянии двух часов езды от нас. Хоть я и считала своим долгом снова побывать у нее, я выждала несколько недель и лишь потом решилась на поездку.

Только Эл знал, куда я отправилась в тот день. Я не рассказывала ни детям, ни еще кому-нибудь. Я не желала выслушивать нападки или терпеть косые взгляды тех, кто не понимал моего решения навещать убийцу Ханны. В эту длинную поездку я отправилась рано утром, с большим запасом времени.

На подъездах к Ласку у меня учащенно забилось сердце. Я миновала живописные улочки, переехала через железнодорожные пути, свернула к окраине и припарковалась в заднем ряду машин у знакомого тюремного комплекса. Дважды в год за пять лет я, представитель христианской организации женских тюрем, выступала здесь перед заключенными. А теперь, чтобы иметь возможность навещать одну Карен, мне пришлось отказаться от роли приглашенного оратора, и это меня печалило.

Серая громада здания, окруженного высоким забором из сетки с колючей проволокой по верху, выглядела зловеще. Это свидание не имело ничего общего с визитами в следственный изолятор в Каспере. Здесь страшная тюрьма. Не заглушив двигатель, я откинулась на подголовник, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Мне требовалось обратиться к Богу за милостью и мудростью. За милостью – чтобы выдержать очередную встречу, несмотря на смятение чувств. За мудростью – чтобы понять, что сказать и как служить Карен.

Шагая через просторную парковку, я молилась:

– Ну вот, Господи, я здесь. Помоги мне понять, что сказать.

Подойдя к маленькому переговорному устройству рядом с воротами, я нажала на устройстве серебристую кнопку и стала ждать. Никто не ответил. Я нажала еще раз. Ко мне подошли еще несколько человек, и в динамике послышался голос: