— Я готова!
И вот они в машине. Папа за рулем, Антошка рядом. Мама сидит сзади, опершись подбородком о мягкую спинку переднего сиденья.
Выехали за город. Мерно гудит мотор, шуршат шины об асфальт, мимо несутся темные ели, еще голые дубки, березы изумрудным светом молодой листвы освещают лес.
Сквозь темные стволы сосен сверкнула спокойная гладь воды.
— Дальше пойдем пешком, — сказал Анатолий Васильевич, затормозил машину.
Он извлек из карманов спички, зажигалку, сунул все это в ящик рядом с радиоприемником, выбросил пустую коробку из-под сигарет.
— Зеркало из сумочки не вынимать, не пудриться — день солнечный, — предупредил он Елизавету Карповну и, подумав, решительно протянул руку: — Дай-ка сюда пудреницу и зеркало.
Антошка даже огорчилась.
— Это почему же маме попудриться нельзя?
— Чтобы какого-нибудь солнечного зайчишку не подпустить в бензин, — ответил серьезно Анатолий Васильевич. — Да и ходить надо осторожно, чтобы, чего доброго, не высечь каблуком искру из камня. Видишь? — показал он рукой на длинный кирпичный забор.
Только сейчас Антошка увидела, что вдоль всей стены огромными буквами было написано по-шведски, по-немецки, по-фински, по-английски и по-русски: «Инте смока!», «Нихт раухен!», «Икке топпакойта!», «Но смокинг!», «Не курить!», «Огнеопасно!!!»
Антошка осторожно шагала за отцом по мягкой дороге.
— Уже пришвартовывается! — Анатолий Васильевич поспешил вперед.
На причале шла напряженная работа. Чайки с громким криком носились над пристанью.
Здесь уже был советский консул Владимир Миронович, представители торгпредства. Все с интересом следили, как к насосной станции медленно подвигалось гигантское плоское судно, с надстройкой на корме, похожее на серебристую рыбу с огромной головой. На флагштоке развевалось по ветру алое полотнище советского флага.
Антошка предполагала увидеть грязное, закопченное, пахнущее нефтью суденышко, матросы представлялись ей перепачканными мазутом, а к причалу подходил белоснежный красавец танкер, и капитан со своими помощниками сверкали белизной кителей и золотом нашивок.
Портовые рабочие спускали на причальную стенку толстые круглые подушки из пеньковых канатов. С судном обращались с такой осторожностью, словно оно было хрустальным.
— Боятся поцарапать? — спросила Антошка папу.
— Нет, оберегают от ударов, чтобы не вызвать искру.
От носовой части танкера до надстройки вдоль белой палубы на подпорках тянулись трубы. В остальном палуба была гладкой, как стол, и Антошка подумала, что неплохо бы покататься по ней на велосипеде.
Наконец танкер стал неподвижно возле насосной станции. Матрос перекинул на причал деревянные сходни, и первым на палубу поднялся Владимир Миронович.
Капитан доложил советскому консулу, что танкер благополучно завершил рейс, что среди команды больных нет, танкер не имеет повреждений и не нуждается в ремонте.
Консул познакомил капитана с порядком выхода членов команды на берег. Затем капитан дружески обнял Анатолия Васильевича и сообщил, что притащил четырнадцать тысяч тонн «товара».
Антошка видела, как обрадовался отец: он словно получил дорогой подарок.
Рабочие уже подтянули с насосной станции на палубу толстый, сморщенный гармошкой шланг и прикрепляли его к широкому раструбу, похожему на раскрытый клюв гигантской птицы, закручивали большие гайки. Капитан гаечным ключом легонько стукнул по трубе, она звонко отозвалась.
Анатолий Васильевич следил за дрожащими стрелками манометров.
— Пошло! — сказал он.
— Нет, — возразил капитан, — еще не в полную меру. — И он снова стукнул по трубе. Звук получился иной — глухой и короткий. — Вот теперь пошло.
Анатолий Васильевич представил капитану и его помощникам свою жену и дочь.
— Вы теперь на советской территории, — улыбнулся капитан. — Просим быть нашими гостями!
Анатолий Васильевич, взяв Антошку за руку, ходил по палубе и объяснял ей устройство танкера. Танкером это судно называется потому, что внутри его оборудованы танки-отсеки, в них заливаются керосин, бензин, масла. У танкера двойное дно и стены, он непотопляем. И в белый цвет окрашен не просто для красоты, а чтобы его меньше нагревало солнце, и вдоль палубы на стойках протянуты трубы: они орошают палубу морской водой и охлаждают ее. Всё против огня. Пустые пространства внутри танков, которые остаются после залива нефтяных продуктов, заполняются густым дымом: он, как подушка, прижимает жидкость, чтобы она не плескалась и не выделяла газ.
Гудят насосы. По толстым трубам-артериям из танков откачивается нефть и гонится по тонким трубам в огромные серебристые баки-нефтехранилища, укрытые под густыми елями на опушке леса. По трубам переливается нефть, добытая советскими тружениками, доставленная сюда советскими моряками, чтобы дать пищу шведским фабрикам и заводам, тракторам и самолетам, автомобилям и моторным судам. За эту нефть шведы отправят в нашу страну машины и станки, речные суда и шарикоподшипники, изготовленные из знаменитой шведской стали.
— Хорошее дело — вот такая торговля между странами, — заметил Анатолий Васильевич.
— Доброе дело, — отозвался капитан.
И Антошка подумала, что совсем не плохая профессия у ее отца и вовсе даже не скучная.
