Девочка с серебряными глазами - [4]

Армбрастеры тоже никогда не называли её ведьмой, но мистер Армбрастер как-то сказал пастору Грутену в присутствии Кэти, что ему постоянно не везёт, когда эта девочка поблизости. Как и многие другие люди, с которыми Кэти регулярно встречалась, Армбрастеры её побаивались.

То же относилось и к ребятам в школе.

Кэти знала, что никогда не станет душой компании и лидером. Она умела хорошо играть в активные игры, но всегда находился кто-то, кому не нравилось, как она играет. Ей же не нравились летящие в неё твёрдые и быстрые мячи: однажды, когда она была ещё в детском саду, ей в лицо попали мячом для софтбола, разбили очки и остался синяк. Это было до того, как она научилась отклонять мяч в сторону. Кэти знала, что это может испортить игру, но, как и со множеством других вещей, она просто не могла удержаться. Когда ей было жизненно необходимо что-нибудь переместить, она это делала.

Пока камень, который врезался в лодыжку мистера П., был самым тяжёлым предметом, который она переместила. Кэти знала, что её силы всё возрастают. Может быть, однажды она сможет передвигать что-то по-настоящему крупное, например, автомобили или людей.

Сидя на балконе многоквартирного дома, Кэти хихикнула, представив, как было бы здорово поднять мистера П. вверх по лестнице, чтобы его портфель и все бумаги разлетелись в разные стороны. Она никогда не осмеливалась делать ничего подобного, но сама мысль об этом была забавной.

– Кэти! – раздался голос Моники из стеклянных раздвижных дверей у неё за спиной.

Моника хотела, чтобы Кэти называла её мамой, как в детстве, но пока Кэти не могла заставить себя это делать. Бабушка Уэлкер всегда называла её маму Моникой, так же называл её папа, и Кэти привыкла думать о маме как о Монике. После шести лет жизни вдали от мамы она стала ей почти чужой.

– Кэти! Где ты? Милая, будь осторожна, там высоко.

Моника стояла в дверях в красивом летнем костюме бледно-голубого цвета, делавшем её глаза ещё более синими, а волосы ещё более светлыми. На её красивом лице застыло обеспокоенное выражение.

– Как я могу упасть, если сижу за решёткой? – рассудительно спросила Кэти. – Ты уже уходишь?

– Да. Няня только что приехала. Иди познакомься с ней.

– Я же тебе говорила, что мне не нужна няня. Мне почти десять лет.

– Да, но ты привыкла жить за городом, а в городе всё по-другому. Может случиться всё, что угодно…

– Я знаю про преступников и тому подобное, – с достоинством ответила Кэти. – Знаю, что двери надо держать запертыми и никому не говорить по телефону, что я одна дома. Я не глупая.

– Конечно, нет! Но я буду чувствовать себя лучше, если ты будешь не одна. Поэтому просто доставь радость своей маме. И веди себя хорошо с няней.

Кэти встала с пола и со вздохом вошла в комнату. Глупо, да к тому же расточительно нанимать няню, когда тебе уже почти десять лет. Она знала, что Моника не могла себе этого позволить. Она уже призналась, что эта квартира была лучшей, какую она только могла найти, и ей пришлось урезать другие расходы, чтобы оплатить аренду.

Нет, конечно, с квартирой всё было в порядке. Она была очень хорошая. Только маленькая. Прежде Моника жила в двухкомнатной квартире, потому что это было дешевле, и после смерти бабушки Уэлкер вынуждена была искать жилье в спешке. Спальня Кэти была настолько мала, что там умещались лишь одна кровать, комод и крошечный стол, но зато квартира считалась трёхкомнатной. Кладовка в доме бабушки была больше, чем новая спальня Кэти. А некоторые бабушкины шкафы были почти такого же размера.

– Миссис Хорнекер, это моя дочь Кэти, – бодро произнесла Моника. – Кэти, это няня, миссис Хорнекер.

Кэти взглянула на миссис Хорнекер и сразу же поняла, что возненавидит её.

Глава 2

Миссис Хорнекер была высокой и худой, и у неё были очень большие ступни. На подбородке у неё сидела бородавка с двумя торчащими волосками.

Кэти зачарованно уставилась на бородавку. Она никогда прежде не видела ничего столь уродливого на человеческом лице и спросила:

– Она не болит?

Моника уже взялась за ручку двери, но тут же обернулась.

– Что именно? – спросила миссис Хорнекер. Её голос звучал словно из-под слоя гравия.

– Бородавка, – объяснила Кэти.

Лицо миссис Х. стало красным, а Моника издала сдавленный звук.

– Кэти, ради бога! Невежливо так говорить!

Миссис Х. прочистила горло, но её голос по-прежнему был грубым:

– Идите на работу, миссис Уэлкер. Я позабочусь о девочке.

Моника поспешно вышла, радуясь возможности сбежать.

Миссис Х. долго смотрела на Кэти, словно раздумывая, съесть её жареной или варёной.

– Ты достаточно большая, чтобы успеть научиться хорошим манерам, – сказала миссис Х. – И не делать замечаний о таких вещах, как бородавки.

– Вы будете учить меня хорошим манерам? – спросила Кэти. – Я думала, вас наняли, чтобы вы за мной присматривали. Но мне это не нужно. Я сама могу о себе позаботиться.

– Давай-ка кое-что уточним, – сказала миссис Х. – Я не потерплю дерзости. Твоя мама сказала, что ты непростая девочка, но не думаю, что ты мне не по зубам.

Неужели, подумала Кэти. Что ж, посмотрим. Она знала, что миссис Х. ей вполне по зубам, и постаралась не обижаться на слова Моники. Что она имела в виду?