Девочка из КВД - [24]

Славка, позабыв про сон и еду, выходил душными теплыми ночами на балкон, смотрел вниз на бесконечную россыпь ночных огней и всё представлял себе, что было бы, если бы не было в их жизни этого поганого подвала… Что было бы? Да ничего особенного! Они бродили бы, обнявшись, по ночным улицам, и он читал бы ей стихи. Вон их накопилась целая толстая тетрадка, никому в жизни он никогда их не покажет, вот Ане бы — всё отдал!.. Он целовал бы ее в яркие припухшие губы, а она вырывалась бы из его рук и смеялась звонко-звонко, весело-весело, и красивые белые зубы отсвечивали бы в лучах луны снежно-белым блеском…

Он носил бы ее на руках, он пел бы ей песни, он бы жизнь свою отдал, не задумываясь, лишь бы ей было хорошо и спокойно…

Славка прекрасно помнит ту, давнюю Аннушку. Она и в двенадцать лет была сущей красавицей. А вот эта, вернувшаяся неизвестно откуда, — неужели тоже Аннушка? Та Аннушка?

Ах, как от всех этих мыслей болела голова, как хотелось ясности и покоя! А тут еще — повестка за повесткой из военкомата, угрожают чуть ли не с милицией доставить к военкому — тут действительно взвоешь!

Глава 10

…А дальше — пусть об Аннушкиной жизни рассказывают скупые записи в ее дневнике, который стала она вести за несколько месяцев до трагического конца своей жизни.

"12 июня 198… года. Так хочется иногда хоть с кем-то поговорить, а с кем? Вот попробую вести дневник. Говорят, это помогает содержать в порядке свою голову, помогает разобраться в своей душе, в своих помыслах… Не пойму, что происходит у нас дома. Вернее, не "у нас", а между мной и папой. Как-то странно он стал на меня смотреть. Даже слов подобрать не могу… Если бы это был не папа, я бы могла сказать, что он смотрит на меня, как… как те пьяные солдаты-новобранцы в вагоне. Как будто я ему не дочь, а всё та же вокзальная потаскушка. Или я всё это выдумываю?"

"…19 июня 198… года. Мама собралась в санаторий. Что-то стала печень ее сильно беспокоить, а тут на работе ей путевку предложили, она с радостью согласилась. Пусть подлечится мама, давно пора. И отец так обрадовался, что у нее появилась возможность отдохнуть и подлечиться! Помогал даже ей вчера чемодан собирать. Путевка какая-то "горящая", поэтому через два дня мама уже едет".

"23 июня 198… года. Да, что-то странное происходит в нашем доме… Маму мы проводили в санаторий позавчера. Папа увез ее в аэропорт, вернулся веселый, всё шутил, что-то смешное рассказывал… Пот том затеялся вроде спать. Перед сном закрылся в ванной. Долго-долго что-то всё там плескался, бурчал, грохал. Вдруг слышу, кричит: "Аня, принеси мне чистое полотенце!" Я без всякой задней мысли достала банное полотенце, несу в ванную. Дверь открываю — папа стоит… Весь голый… волосы жиденькие, жалкенький такой… Я прямо обомлела. А отец каким-то странным голосом мне говорит: "А ты не хочешь помыться вместе со мной, Аня? Давай, доча!" Я хотела ему сказать, что он совсем сошел с ума, что это всё, — безобразие, и вообще, нельзя так… Только ведь я же ни слова не могу произнести! Пока я пыталась что-то сказать, отец затащил меня в ванную, раздел, принялся мочалкой тереть… А я — снова словно бы онемела, ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу. А отец потом взял меня на руки и как был, нагишом, потащил меня в их с мамой комнату, на их кровать… И тут со мной что-то случилось: смотрю на отца — тех, черных, около вокзала вижу. Отвернусь от отца — Чума с полу в КВД голый встает… А отец раскинул меня на постели, шторы задернул, яркий светильник зажег — сидит, голый, около кровати, меня разглядывает, гладит меня по ногам, по груди, бормочет: "Вот, как жаль, что в этой комнате нет больших зеркал!.. Это было бы так красиво!.." Я лежу и думаю, будто кино какое-то смотрю: "Нет, нет, это всё такие глупости! Нет, нет, нет, такого в жизни просто не бывает!". А отец взгромоздился на меня…

Он — от которого я родилась на свет! Он — который учил меня ходить, читать, ловить рыбу! Он — он насиловал меня, как вокзальную проститутку!!!"

Часто, читая какую-нибудь книжную историю, я думаю: "Надо же, так навыдумывать!" И вот сейчас, размышляя над тем, что произошло между мной и моим отцом, я думаю, что ведь многие этому просто не поверят, не смогут поверить!

…Кончив свое дело, отец, запыхавшийся, потный, с дрожащими руками и ногами, тут же начал мне втолковывать: "Ты, Анька, смотри не вздумай матери какую чушь наболтать! Она тебе всё равно не поверит, поверит мне, а тебя тогда, знаешь, куда упрячут?" Я посмотрела ему, прямо в глаза и вдруг ужаснулась от мысли, что мой отец — такой же самец, такое же упрямое грязное животное, как вообще все мужики. К мужчинам у меня не осталось никаких чувств, кроме ненависти, презрения и страха. И еще, я думаю, если бы у меня появилась такая возможность, я бы физически — хотя бы худших из них! — уничтожала. Они не люди! Да и я-то — кто? Так и буду, даже в родном доме, вечная проститутка…"

"27 июня 198… года. Мама прислала из санатория письмо. Пишет мне и отцу, мол, живите дружно, вы — одна кровь, одна семья, любите друг друга… Мы и "любим" друг друга: отец теперь уже каждый вечер после работы, будто так всю жизнь было, приходит ко мне в комнату, лезет ко мне в постель. Изнасилует меня — и пошел спать. Храпит, как кабан. А я лежу и плачу чуть не до утра. Я не знаю, что мне делать. Маме, конечно, я ничего не скажу. Да какой толк что-либо говорить? Она же мне всё равно не поверит. Ей просто НЕ ВЫГОДНО верить в то, что ее муж, мой отец, — насильник! Виноватой буду я, всегда я… На всю жизнь теперь я — "девочка из КВД". Что мне делать — выброситься из окошка? Повеситься? Но сейчас ко мне почти каждый вечер заходит Славка. Рассказывает про то, что видит на улице, пока подметает свой участок. Или просто сидит, молчит, песни какие-нибудь чуть слышно напевает. И вот что чудно: я его уже совсем не стесняюсь! Он смотрит на меня без презрения, но и без жалости, без брезгливости — смотрит просто как на девчонку. А я уж давно от этого отвыкла… Вчера Слава подвел меня к окну и тихо-тихо поцеловал меня — в один глаз, в другой… так чисто, нежно… А потом он гладил меня по голове, как маленькую, и опять что-то чуть слышно напевал… Может, Славке сказать про отца? Ой, нет, нет! Славка его просто убьет. И всё равно ничего уже не исправишь".