Девочка из КВД - [20]

Шрифт
Интервал

Ну, ладно, как-нибудь всё образуется! И, распрощавшись с теми, кто столько провозился с ней в больнице, спасая ее жизнь и здоровье, отправилась Аня домой…

Сидя уже в поезде, у окна, вглядываясь в мелькающие пейзажи, она повторяла мысленно вслед за вагонным перестуком: "До-мой! До-мой? До-мой!", — и так сладко и больно делалось на душе.

Разговор с матерью сразу наладился вполне приемлемый и не очень обременительный для обеих. Мать, например, спрашивала: "Аня, будешь чайку?" И Аня, вытащив из кармана платья маленький блокнотик, карандашиком писала: "Буду. Только сахару побольше, и чтоб не очень горячий". Мать согласно кивала и шла к проводнику за чаем.

Но вот и знакомый до боли вокзальный перрон, и знакомые немытые физиономии бомжей и проституток, по-прежнему промышляющих среди куда-то спешащего люда. Слава Богу, что в Нюшкиной жизни всё это — пройденный этап!

Ковыляя на еще непослушных больных ногах к стоянке такси, она жадно оглядывается кругом. Господи, какое всё знакомое до боли, до томленья в груди! И какое всё новое!

Позабыть бы всё — всё, что уже с ней случилось, начать бы жизнь снова, и чтоб никакой грязи никогда не коснулось ее, и жить тихо-тихо: выходить на улицу только по крайней необходимости — ну, в школу, например, или в магазин, а так сидеть всё время дома, отгородиться от всего мира книжками, домашней работой, телевизором… можно рыбок, попугайчиков завести, собачонку какую-нибудь…

Нюшкины мечтания оборвал голос матери:

— Доча, иди, садись, вот наша машина!

И вот уже "Волга" с шашечками по бокам мчит их к родному дому, и только одно — последнее на сегодня! — опасение несколько портит Ане настроение: как-то примет ее отец?

Вот и дом. Вот и до боли знакомая дверь в квартиру, где Аня совершила свои первые шаги, радовалась первому в жизни снегу и первым в жизни цветам.

Вот и отец — слегка постаревший, вроде бы, но в то же время ставший как будто солидней, спокойней, как-то даже уверенней в себе.

"Ах, у него же машина!" — молнией обжигает Аню мысль, но она старается в зародыше задушить ее, не дать ей ходу.

— Слава Богу, дочка, вот ты и дома! — ласково говорит отец, целует ее в лоб и помогает ей снять пальто.

— Слава Богу, слава Богу! — ворчливо отзывается мать и начинает рассказывать, какие дорожные трудности пришлось ей претерпеть. Но отец не слушает ее, он ведет Аню в ее комнату, где стоит новенький магнитофон, а на кровати лежит целая куча обновок, которые несколько лет назад сделали бы ее просто счастливой. А еще на прикроватной тумбочке Аню дожидается огромная коробка сладостей, шоколада и… жевательной резинки.

Почему-то именно яркие обертки жевательной резинки больней всего задевают ее, значит, отец с матерью до сих пор так ничего и не поняли?

Аня почувствовала вдруг какую-то неодолимую, буквально смертельную усталость. Кивком головы поблагодарив отца за всё, она закрыла глаза и положила голову на сложенные лодочкой ладони — отец понял, что она устала и хочет лечь спать.

— Хорошо, хорошо, доченька! — кивнул он ей и на цыпочках вышел из комнаты.

А Нюшка-Мочалка, всё пытающаяся стать прежней Аней, упала на кровать и тупо уставилась на сверкающие обертки.

Неужели отец с матерью так никогда ничего и не поймут?

…Так или иначе, жизнь продолжалась. Утром родители, торопливо почаевав, уезжали на работу — на собственной машине. Чувствовалось, что эта проклятая консервная банка на четырех колесах заняла в их сердцах очень прочное место. Если, например, отец озабоченно говорил матери вечером: "Знаешь, чего-то мотор в "Жигуленке" постукивает!", та бледнела и всплескивала руками: "Да ты что! А ты советовался с кем-нибудь?". "Да советовался, — чесал в затылке отец, — да что толку от умных разговоров? Надо хорошего мастера поискать!" — "И то, отец, поищи, поищи!" — согласно кивала мать. И до тех пор, пока не находился знающий механик, который устанавливал, что стучит мотор из-за самой что ни на есть пустяковой штучки, пока он эту штучку не устранял — в семье хранилось похоронное настроение. После устранения неисправности, снова садясь в машинёшку, мать, не стесняясь соседей, осеняла себя широким крестом и командовала отцу: "Ну, поехали. Да смотри — и тихо, тихонечко поезжай, береги машину!.."

Да, похоже было, что Анино место в родительском сердце прочно заняла эта жестянка. Аня, правда, не, слишком и страдала от такого положения. Ей главнее было, чтоб не трогали ее, чтоб никто к ней не лез, не задевал ее болящей души, а там — хоть трава не расти…

Всё бы ничего, но пронесся среди соседей слух, что пропавшая несколько лет назад соседская девчонка Анечка вернулась домой, но никому на глаза почему-то не показывается. Предположения, одно другого нелепее, долго бродили из подъезда в подъезд, и первой, плюнув на все условности, решила выяснить правду ближайшая соседка Аниных родителей — баба Дуся. Она буквально с рождения знала Аню, очень часто родители оставляли малышку у бабушки, когда спешили в кино или на концерт. А потом, когда Аня пошла в школу, баба Дуся контролировала, поела ли девочка после школы, переоделась ли… Кому же как не ей, старухе, узнавать о судьбе названной внучки?


Еще от автора Елена Викторовна Стефанович
Дурдом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.