Девочка из Франции - [81]

А потом они сидели с бабушкой в парке. Париж — красивый, просто чудо какой замечательный город, в парке бил фонтан… Но стояла страшная жара… Вот как все было. Не поругайся она тогда с киноактером, уже была бы теперь известной артисткой в Париже, а то и в Нью-Йорке, а сестра Анжела лопнула бы от злости.

Жанетта кончила, она села на диван. Но тут вдруг вскочила с места Эржи и опять повторила:

— Ну и дела! — Она весело рассмеялась и захлопала в ладоши. — Таких необыкновенных историй я еще никогда не слышала! — И, быстро наклонившись, Эржи легонько поцеловала Жанетту в щеку. — А твоя бабушка нехорошая…

Жанетта протестующе подняла руку и выпалила одним духом:

— Нет, нет! Ты даже не знаешь, какая она хорошая… Она же этого не понимает… Она ведь старушка… Откуда ей знать?

В комнате было темно, только за ажурной дверцей маленькой печурки еще светился бледный отсвет раскаленных углей. Жанетта подбросила немного кокса в топку, но света не включила. Девочки снова сели рядышком и приумолкли. Наконец заговорила Эржи:

— Что ж ты, глупышка, думаешь, что сразу же, как сыграла бы первую свою роль, так и стала бы великой артисткой?

— Ну конечно.

— Нет, для этого тоже нужно учиться. Если бы ты не сбила меня с толку, не твердила бы, что для твоей профессии не нужно много учиться, я бы сразу догадалась о твоей тайне. У нас артисты очень много учатся. Без ученья ничего не выйдет. В Высшее театральное училище у нас не принимают без аттестата зрелости.

— Откуда ты знаешь?

Эржи пожала плечами:

— Да это же всем известно. У нас в доме живет одна студентка из этого училища, на четвертом курсе учится.

— Да ведь я тогда буду старой… Семнадцать лет!

— После средней школы — семнадцать, а потом еще четыре года в театральном училище. Будешь изучать литературу, иностранные языки, историю. Будешь такой же студенткой, как и я.

Жанетта быстро считала: пять лет да еще четыре года. Страшно много! Упавшим голосом она спросила:

— Зачем так много учиться?

— Да ведь артист должен быть человеком образованным, культурным, полезным для людей. Надо, чтобы своей работой он помогал строить социализм, так же как… врач, как преподаватель или как твой отец в шахте.

И все-то Эржи знает! Но подумайте, сколько в Венгрии требуется от артиста! И Жанетта увидела перед собой танцора-негра, номер в отеле, стоявшие на столе и полу бутылки; потом нарисовала в воображении свой портрет: серьезная студентка с книжками и тетрадями под мышкой спешит в какую-то огромную аудиторию, где старый профессор с седой бородой читает лекцию…

— А моя знакомая студентка уже выступает в Национальном театре, — сказала Эржи. — И в кино уже снималась. Первокурсники тоже играют, только статистами — это чтобы они привыкали к сцене… Та студентка очень милая девушка, мы с нею часто беседуем. Мы ведь соседи, и по вечерам, когда она выводит свою собаку, я всегда провожаю ее. Отец у нее шофер, часто уезжает из города, а мать больная… По утрам дочь ходит на рынок, а вечером собаку прогуливает. Ну вот, значит можно выступать, не дожидаясь окончания училища, да и после окончания ты вовсе не будешь еще старой. Вот, наверно, тетя Вильма-то рада, что ты хочешь стать артисткой!

— Что ты! Она и не знает…

— Почему это?

Жанетта молча смотрела в одну точку. Сейчас ей и самой было непонятно, зачем она таила свою мечту от тети Вильмы. Все для нее было таким темным, словно тусклая поверхность болотца, затянутая зелеными пятнами ряски, а теперь вдруг все прояснилось и стало зеркально чистым, светлым озером. В самом деле, чего же стыдиться? Человек намерен поступить в вуз, как Эржи или Йолан Шурани… готовится стать полезным членом этого самого… их общества…

Щелкнул выключатель. В дверях, вытирая краем передника мокрые руки, стояла тетя Вильма. Ее круглое доброе лицо блестело от пота.

— Что это вы в темноте сидите?

Жанетта зажмурилась от яркого света, а Эржи, посмотрев с высоты своего духовного превосходства на маленькую съежившуюся фигурку, звонким голосом доложила тете Вильме:

— Да вот Аннушка сейчас сказала мне… Она хочет стать артисткой. Что вы, тетя Вильма, скажете на это?.. Не толкай меня, пожалуйста, Аннушка, своим острым локтем, — сказала Эржи самым естественным тоном, явно ничего не желая знать ни об обещаниях, ни о клятве и вообще ни о каких ребячествах и романтических фантазиях «дурашки» Аннушки.

Вильма Рошта присела за столик, вытерла лоб фартуком и облегченно вздохнула:

— Ох, и жарко! Я все время говорю себе: не надо дожидаться, пока наберется целая гора грязного белья, да все времени нет, все откладываешь стирку. Я и сама хотела посоветовать Аннушке пойти на сцену, но ты ведь знаешь, Эржи: опасно вмешиваться, когда человек выбирает свой жизненный путь. Я не хочу, чтобы из-за меня ее постигло разочарование. Ну а ты, Эржи, как думаешь: есть ли у нее способности?

— По-моему, есть. Голос у нее хороший и движения такие выразительные.

— Да уж очень она худющая.

— Поправится, когда вырастет, тетя Вильма.

— А ты, пожалуй, права, Эржи. Ведь я, помню, и сама была тоненькая, хоть в иголку продевай… Ну что ты смеешься, дерзкая девчонка? Не верится… Что ж, посмотрим… еще успеется. Пусть сначала получит аттестат зрелости, а потом скажет, куда ей хочется… А твоя мама, Эржи, большую стирку делает в прачечной?