Девочка ищет отца - [29]

Пыж хмыкнул, хотел было засунуть капу в нагрудный карман, передумал, поднёс к носу, принюхался. Пахло медпунктом. Поколебался, а потом и в самом деле засунул её себе в рот. Обернулся, раздвинул губы в беззубой улыбке. Баркас улыбнулся в ответ и показал большой палец.

Дорога взобралась на пригорок и потянулась через лес, но через пару километров оборвалась у глубокого провала, вокруг которого валялись как попало упавшие сосны. С первого взгляда было ясно, что нечего и думать было преодолеть этот бурелом. Обломанные ветви торчали, как копья, а некоторые деревья при падении еще и намертво сцепились между собой, создавая непреодолимую преграду. Разве что обходить, глубоко заходя в лес. Но справа было топко и, судя по зарослям камыша и осоки, начиналось болото, а слева, Бек сверился с картой, неподалёку протекала река Илька.

Так что после короткого совещания выбрали вернуться назад и на предыдущей развилке выбрать не правую, а левую дорогу, ведущую к деревне Ольшанка. А там, переправившись через Ильку по мосту, добраться-таки до Лубянки.

Вернулись к площадке ПУСО. Присели на привал у бетонного постамента с канализационным люком в центре. Костёр разводить не стали. Алеся привалилась спиной к рюкзаку Пыжа и закрыла глаза. Вроде задремала. Трое мужчин, не желая нарушать её покой отошли в сторону. Присели рядом с оградой. Закурили.

Пыж одолжил у Бека потёртый монокуляр, подошёл к самому ограждению и жадно высматривал: не мелькнёт чего в тёмных проёмах ангаров. И высмотрел глазастый. Золотистое свечение внутри самого дальнего проёма под просевшей растрескавшейся крышей ясно дало понять – там что-то есть. Он и так и эдак менял позицию, силясь заглянуть, что ж это там такое светится. Но не получалось. Мешали просевшие полураспахнутые двери.

Ну и, ясное дело, тут уж Пыж капу свою выплюнул, пальцем в свечение ткнул и давай уговаривать Бека. Мол, пошли – прошвырнёмся. Дело-то ведь плёвое. Десять минут на туда и обратно. Тем более – и аномалий никаких не наблюдается. А если что не так – назад повернём.

А Беку было не до хабара. Бек морщился и недовольно крутил бритой башкой. Ему бы сейчас водки, да из горла, без закуски. Чтобы забыть, как его тащили, торчащие из-под земли отростки, старому Грибу на поживу и как он, стоя на колене, «руку» этой погани целовал.

– Ну тогда я сам, – решился Пыж, но на плечо ему легла тяжёлая рука Баркаса.

– Пусти! – рванулся Пыж. – Тебе жалко, да? А даже если я в аномалию, тебе какое дело? Тебе же легче, вам всем легче!

– Дурак, – спокойно, даже как-то – дружелюбно, сказал Баркас. – Это ты так храбришься, пока целый. А как вены у тебя почернеют и начнут, как стекло, крошиться, или если желчь из ушей потечёт, да такая, что щёки до костей проест, или когда «чёрный бамбук» из-под мышки прорастёт, как я у одного бродяги лично видел – тогда ты по-другому запоёшь. Слыхал, как воет человек, который лицом в «колючую» лужу угодил?

– Лицом? – переспросил Бек. – Это как же его угораздило?

– Помогли, – коротко бросил Баркас. Потом пояснил. – Долг на нём висел.

– И всё равно, – упрямо мотнул головой Пыж. – Ты мне не отец и не командир. И моё слово с твоим – одинаковое. И ты не имеешь права меня не пускать. Как и тогда ты не имел права мне морду бить, когда я хотел вернуться, чтобы помочь Алесе.

– Ты думаешь, я о тебе заботился? Да пропади ты пропадом! – пожал плечами Баркас. – Просто я не хотел, чтобы она ещё и твою задницу спасала.

Он, похоже, как и Бек, тоже избегал называть девушку по имени.

– Что же ты сейчас не пускаешь? Если, как ты говоришь, пропади я пропадом? – спросил Пыж.

– Так это для меня, – сказал Баркас и посмотрел в сторону Алеси.

– Себя не жалко, её пожалей, – добавил он, понизив голос.

– Ну, сейчас-то меня спасать не придётся! – сказал Пыж.

– Уверен?

– Уверен! – упрямо набычился Пыж.

– А вот я – нет, – Баркас продолжал говорить спокойно и дружелюбно. – И не потому, что ты салага и в неприятности, как муха в мёд, влипаешь. А потому, что, когда мы первый раз шли, там не было никакого свечения.

Бек подскочил.

– Это точно?

– Абсолютно.

Пыж даже попятился назад, нашаривая на поясе кобуру.

– Ловушка?

– Скорее – приманка, – раздалось у него за спиной. Пыж вздрогнул, развернулся и выдохнул с облегчением.

– И охота вам ругаться? – продолжила подошедшая сзади Алеся. – Всю округу всполошили.

– Полей мне, – попросила она, протягивая Пыжу флягу с водой.

Тот с готовностью полил ей в собранные в горсть ладони, вернул флягу, потом указал на дальний ангар, но вопроса задать не успел.

– На дне океана обитает рыба-удильщик, или, как его ещё называют – морской чёрт, – заговорила девушка. – У этой твари от верхнего плавника есть отросток со светящимся мешочком на конце. И когда любопытные рыбки подплывают к этому чуду, ведь на большой глубине свет – настоящее чудо… Так вот, когда они подплывают, их сжирают. Живьём. Я не знаю, что за «чёрт» сидит в том ангаре, но идти туда, как глупая рыбка на свет, по-моему глупо.

Пыж покраснел, отвёл глаза.

Налетел ветер, недалёкий лес зашумел, заскрипел, зашатался. Далеко слева набухали фиолетовой серостью облака.