Дэвид Копперфилд - [2]

Он появляется на сцене не как все: он не выходит из-за кулис, не поднимается по ступенькам из зала, не спускается с потолка на канате… Он — прилетает на сцену. Прилетает без помощи каких-либо технических средств. Он прилетает за счет силы своего сознания. Он — левитирует.

Он летает над сценой при вертикальном, при горизонтальном положении тела, головой или ногами вперед. Все — изумительно грациозно, артистично!

Затем он зависает в элегантной позе — как бы лежа на диване и подперев рукой голову. Его тело помощники пропускают сквозь многочисленные обручи — чтобы показать, что никакие невидимые приспособления не поддерживают его. Или он легко, как рыба в воде, «вплывает» в сферу, образованную большими вращающимися горящими обручами, потом так же легко, как рыба, «выплывает» из нее или так же, по-рыбьи, плавает в большом прозрачном аквариуме, закрытом стенками со всех сторон.

Он при этом — не призрак. Он говорит, озаряя всех своей ослепительной улыбкой. Он даже катает, держа на руках, зрительницу из зала, паря над сценой вместе с ней…

Он проходит сквозь стены — и сквозь легкие перегородки на сцене, и сквозь Великую Китайскую стену. Как это выглядит? Он подходит к стене, «погружает» в нее кисть руки, потом постепенно всю руку, потом на глазах у зрителей исчезает все его тело; затем так же постепенно оно появляется по другую сторону стены: сначала кисть руки, потом вся рука…

Он дематериализует и материализует любые предметы — и маленькие, и большие, даже самолет, вагон, статую Свободы. А также свое тело и тела помощников.

При этом дематериализация и материализация в его исполнении могут быть как мгновенными, так и постепенными, поэтапными.

Например, он сначала материализует тело женщины — оно вполне живое, с богатой мимикой, двигается, улыбается, — затем дематериализует его по частям: сначала руку, потом ногу, потом волосы… А женщина при этом приветливо кивает и улыбается зрителям: все в порядке, мне хорошо! Затем ее тело исчезает совсем, и она становится духом.

Или он сам исчезает в одном месте — и появляется в другом, демонстрируя медленную материализацию. Для этого на ажурные подставки кладут большой лист толстой стали. Его накрывают тканью. Задача такова: он должен материализовать тело между листом стали и полотнищем. Ажурные подставки служат для того, чтобы зрителям было видно, что он, например, не подлезает снизу сквозь дыру в стальном листе. …И вот полотнище на середине вдруг приподнялось, под ним появилось нечто вроде лежащего на боку эмбриончика. Вот еще движение — он становится больше, еще, еще — и вот Дэвид Копперфилд сбрасывает с себя ткань изящным движением руки.

Или он вдруг мгновенно меняется местами с помощницей: там, где было его тело, — теперь ее, а в паре метров, где была она, — теперь он. И, радостно смеясь, спрашивает у зрителей: «Ну как? Вам понравился наш трюк?»…

Дематериализация и материализация собственного тела и тел помощников — обычные номера его шоу.

То же — и с предметами. Например, он заставляет повиснуть в воздухе подброшенное им полотнище, а затем оно с легким треском дематериализуется.

Или он заставляет исчезнуть кольцо, перстень, взятые у кого-нибудь из зрительниц. А затем материализует их вновь нанизанными на шнурок ботинка или на тонкую перемычку песочных часов…

Или помощница ложится в ящик, он разрезает вместе с ящиком ее тело, куски демонстративно разводят ассистенты… Причем ее ладонь и стопа, торчащие из обрезков ящика, продолжают шевелиться… Ужас!.. Изуверство!.. Но куски соединяют — и она выходит из ящика, сияя улыбкой…

Он рвет на части бумагу, затем складывает куски — и они срастаются. Остаются только полоски на местах разрыва. «Ничего, сейчас мы их прогладим», — говорит он, обрабатывая их пальцами, как горячим утюгом, — идет с шипением пар… — бумага разглаживается.

Или он рисует фломастером на листе бумаги объемное изображение колоды игральных карт. Встряхивает, слегка подбрасывая, лист с рисунком — из колоды «высовывается» одна карта. Встряхивает снова — «высовывается» еще больше…

Он смеется: я творю чудеса прямо перед вами, зрителями, а мне говорят: «Это — комбинированные съемки!..»

Ему уже надоело демонстрировать чудеса «в чистом виде», обставляя их безукоризненной «точностью эксперимента» — «для ученых». Он начинает шутить. Например, делает вид, что трюк не удался, сконфуженно мнется… — и вдруг в этой (заранее задуманной) ситуации рождается новое чудо!..

Или он выдумывает разные сюжеты. Например, «вызывает духов» — и они мгновенно как бы надевают на его тело со связанными руками пиджак, затем так же мгновенно снимают его… Хотя делает это он сам, а вовсе не духи.

Или рассказывает, что вот, мол, я был маленьким мальчиком, у меня был дедушка… Показывает как бы старую видеозапись из своего детства с дедушкой… Затем вдруг этот маленький мальчик материализуется на сцене в том месте, где только что стоял Дэвид… А сам мастер в новом воплощении появляется из-за кулис.

Дэвид-взрослый и Дэвид-ребенок как бы встречаются и смотрят друг на друга… Но у этого мальчика другая, не такая, как у Дэвида, форма ушной раковины: признак, который с возрастом не меняется. Вывод — это был вовсе не Копперфилд в детстве, просто ему был нужен сюжет, чтобы эффектно показать очередное чудо…