Девица-Яга - [12]

— Спрашиваю: тебя как звать, а он молчит и смотрит. Я снова повторяю. С третьей попытки выяснила. Влюбилась как-то сразу. Он был такой сильный со всеми и такой беззащитный со мной. И до сих пор все так же.

Дубравко засмеялся.

— Да я заметил. Ты ж из него веревки вьешь! Как Мирна скажет, так и бу…

Сестра кинулась на смеющегося брата, не дав ему договорить. Они кубарем покатились по крыше, снеся несколько антенн.

— Вот влюбишься, — рычала девушка, — посмотрим, как запоешь!

В пятницу в пять утра, пока на улице не так много народу, Яга пустилась за город. Только у кромки леса сбавила скорость и пошла шагом. Молодец явится еще не скоро, можно было воспользоваться случаем и просто прогуляться, полностью ощутить такой родной ей лес. По дороге она с размаху поймала пару жирных мух и посадила в сетку молодому пауку, за что снискала живейшую благодарность. С утра лесная нежить не имела привычки высовывать носы, зато птицы, зверье и насекомые так и проносились мимо. С той ночной прогулки, она прекрасно запомнила дорогу: каждый кустик, каждое дерево, травинка…

Постепенно девушка вышла на нужную поляну. Она остановилась, огляделась вокруг, прислушалась к шуршащим неподалеку животным, разглядела в траве насекомых, улыбнулась и вдохнула полной грудью прохладный утренний воздух, затем сняла с плеча сумку и осторожно поставила ее на землю.

Дубравко сидел на толстой сосне, вне поля зрения, и наблюдал за ней. Всю неделю он, словно одержимый, провел возле окон ее квартиры. Он знал о Дане все: что она ест, что любит пить, какие книги читает, в какой позе спит, как смеется и сердится, как разговаривает с кем-то невидимым в квартире. Чем больше он о ней узнавал, тем больше она ему нравилась. Теперь насмешки Горана не казались такими уж нелепыми. Стоило ему оказаться вдали от Дани, как перед глазами всплывало смешливое лицо с веселыми серыми глазами. Но после вчерашнего происшествия, он уже не мог думать о девушке, как о друге или интересной знакомой.

Поздним вечером он сидел на своем дереве, которое за прошедшую неделю благополучно успело стать его вторым домом, напротив кухонного окна. Небольшие щели в задвинутых шторах дарили ему прекрасный обзор. Марина ночевала у своего парня. Даня села заниматься курсовой. Она заметно нервничала, будто утром ей предстояло нечто важное (что, в общем, было не далеко от истины, учитывая настоящие обстоятельства). Дубравко наблюдал как она, не разгибая шеи, колдовала над клавиатурой, но потом, устав, изящно потянулась на стуле. Одного этого грациозного движения было достаточно, чтобы представить ее в своих объятиях. Уверенная в том, что ее никто не видит, она включила проигрыватель и стала кружиться по комнате в каком-то диком танце. Безразмерная майка приподнималась от каждого движения рук, открывая стройные ноги с тонкими лодыжками. Гибкая, статная, восхитительно дикая, она спустя какое-то время, обессиленная и смеющаяся, упала на кровать. Дубравко только потом заметил, что все время танца не дышал, боясь спугнуть видение.

Ну а после… девушка спала, он же всю ночь провел, позволив себе грезить наяву. Каково это целовать ее, чувствовать хрупкое тело в своих руках, вдыхать ее неповторимый запах, слушать ее голос…

Дубравко мотнул головой, отгоняя восхитительные воспоминания и мечты. Не за тем он сюда явился.

Даня лежала на земле, нежась в лучах утреннего солнца. Сейчас Дубравко мог бы написать ее портрет. Волосы сверкают медью, веснушки золотой россыпью покрывают задорный нос, полные мягкие губы слегка растянуты в улыбке. Длинная юбка, коих в ее гардеробе видно водится в избытке, задралась до колен, куртка валяется рядом. Восхитительная картина, достойная лучших мастеров.

Между тем Даня поднялась и принялась на четвереньках ползать по поляне. Отломанной от дерева сухой веткой очертила на одной стороне, ближе к лесу, круг. Внутри круга нарисовала несколько символов. На другой стороне поляны из своей безразмерной сумки извлекла… кота, прижала к груди и стала что-то шептать. Черное животное в ее руках ощетинилось и прижало уши к голове.

Деревья вокруг поляны зашелестели, застонали, вылезшая из земли весенняя травка пригнулась обратно, словно ищя защиты. Птицы и звери в лесу замолкли, ни одно насекомое не шевельнулось. И тут он услышал ее. Слова, что произносила девушка раздавались в его мозгу и исходили от всей окружающей природы. Звук заклинания все нарастал и нарастал. Даже толстая ветвь под ним начала постанывать. А затем в воздухе запахло смертью. Парень отчетливо чувствовал его. Мышцы непроизвольно сжались, готовые к любой неожиданности.

Часть поляны, где девушка начертала символы, заволокло густым непроглядным туманом, но то длилось не более минуты. Будто морская волна он нахлынул и плавно откатился назад, оставив за собой деревянный дом, опирающийся на сухие корявые стволы деревьев, как морская вода оставляет на пляже пустые пластиковые бутылки. Его вроде не было, и вот он есть, вынесенный на поляну волной смрадного дыма и, странным образом жило в сознании ощущение, что был здесь всегда. Вкруг дома стоял частокол, усеянный черепами животных. А у корявых «ног» дома остались медленно клубиться остатки «волны».