Девчонка идет на войну - [7]
— Ты только не разговаривай, а то по голосу догадаются.
Я тихонько беру у тетки Милосердии большой пуховый платок, накидываю шубу и бегу в парикмахерскую.
— Не буду я резать такие хорошие косы, — сердится парикмахерша. Узнав, что я ухожу на фронт, она грустнеет и говорит: — Да когда же этот ужас кончится?
Приобретя почти полное сходство с Гешкой, я закутываюсь в теткин платок и спешу домой.
Теткам не до меня. Поэтому они не видят, как из дома выходит Гешка номер два.
Подняв воротник папиной старой куртки и надвинув на глаза малахай, я иду к военкомату.
Там, несмотря на ранний час, многолюдно. Я протискиваюсь к столику, за которым идет регистрация призывников, и молча кладу на стол повестку. Пожилая секретарша быстро отмечает что-то в длинном списке и кричит:
— Ивченко, возьми еще одного в свою группу!
Ивченко берет меня в свою группу и командует:
— Стройся!
Поспешно строимся. Я так боюсь встретить знакомых, что не смотрю по сторонам.
У забора плачут матери мобилизованных ребят. Я вглядываюсь исподлобья в парней. Кажется, никого знакомых нет. Ну, пронеси, господи, или кто ты там есть!
Ивченко заводит группу в помещение и заглядывает в один из кабинетов.
— Можно?
— Вводи!
Мы входим в кабинет. У окна за столом сидят врачи. На стене таблица для проверки зрения.
— Раздевайтесь!
То есть как же это раздеваться? Зачем? Я невольно отступаю к дверям.
— Быстрее, ребятки, не задерживайте, — торопит нас Ивченко. — Раздевайтесь догола.
Я мертвею. Честное слово, я не могу раздеться. Милые доктора, войдите в мое положение. Я вообще не могу быть здесь, потому что ребята, краснея, начинают снимать с себя одежду. Один уже почти сбросил брюки, но вдруг оглянулся на меня и, вытаращив глаза, потянул их кверху.
— Нинка! — выдохнул он в великом изумлении..
Сам черт, не иначе, подсунул в нашу группу Ваську Красногорова. И как я могла не заметить его в строю.
— Что там у вас? — недовольным тоном спрашивает Ивченко. — Вы почему не раздеваетесь?
— Я потом, — мямлю я, отворачиваясь от парней. — Разрешите выйти.
Ивченко подозрительно смотрит на меня.
— Потерпишь, — решает он, — разоблачайся по-быстрому. Ну!
Я пячусь к дверям. Он, разгадав мой маневр, хватает меня за руку. Голые парни, прикрывшись трусами, с удивлением смотрят на нас. Васька Красногоров натянул штаны и не знает, что делать.
— Что там такое? — спрашивает один из врачей.
— Да вот парень комедию ломает, раздеваться не хочет, — говорит Ивченко.
Гос-споди! Это же не комедия! Это — трагедия! Крах моих лучших надежд. Я вырываю руку и выскакиваю из кабинета. Ивченко мчится за мной. В это время Васька, наверное, успевает объяснить врачам причину моего постыдного бегства. Когда Ивченко, не взирая на мои бурные протесты, вталкивает меня в кабинет, врач сердито кричит:
— Немедленно вон отсюда!
Выхожу совершенно убитая.
«ЭКЗАМЕН»
Я осталась одна с тетками. Проводив своего любимца Гешку, тетя Аферистка сразу превратилась в старушку. Она могла целыми днями сидеть у окна и смотреть в одну точку.
Тетя Милосердия, презирающая старость, взялась за меня с двойным усердием и ежедневно вместо утренней гимнастики пилила то за обрезанные косы, то за то, что Гешка ушел на фронт. Хотя тетка старалась не признаваться в этом даже себе, но после смерти мамы она тоже здорово сдала, стала ворчливой и кляузной.
Жизнь становилась невыносимой. Со времени ухода Гешки на фронт произошло только одно радостное событие — наши погнали фашистов от Москвы.
— Может быть, и Гешка там воюет! — сказала я в классе. Сказала и испугалась, что кто-нибудь сейчас засмеется. Но никто не засмеялся, потому что на войне могло быть по-всякому, и почему Гешка не мог попасть в ряды защитников Москвы?
Мы с Машей после уроков ежедневно отправлялись в военкомат и сидели в приемной, ожидая, что новый военком обратит на нас внимание. Отвлекать его от работы мы не решались.
Трудно представить, когда этот человек спал. Уходя домой заполночь, он раньше всех являлся в военкомат. Машка однажды сказала:
— Неудивительно, что Ушаков сбежал на фронт. Там и то, наверное, легче.
Один раз вечером, когда стихло Заречье и последние посетители ушли из военкомата, тетя Феона обрадовала нас:
— Идите. Они вас вызывают.
Мы вошли в кабинет и скромно присели у стола. Военком некоторое время разглядывал нас с интересом, словно пытался понять, что мы за люди.
— Так что, девчата, вы серьезно решили на войну идти? — спросил он.
Машка толкнула меня под столом ногой, чтобы я молчала, и ответила степенно:
— Совершенно серьезно.
— А представляете вы себе, что это такое — война?
Я хотела было сказать, что прекрасно представляем, но Машка снова толкнула меня.
— Ведь и парни столько же знают, — ответила она. — Кто из нас видел ее?
— Парни — дело другое. Им на роду написано Родину защищать.
— У нас равенство, — успела ввернуть я к великому неудовольствию Машки.
— Разве в гражданскую войну женщины не воевали? А в финскую? — спросила она.
— Кем же вы хотите идти? — спросил военком.
— А кем идут ребята? — вопросом ответила Машка.—
Вы поймите нас правильно. Это не дурь и не романтика. Вот у Нинки и отец, и брат там.
— Хорошо, — сказал военком, — я запрошу областной военкомат, и если получу «добро», будем говорить обо всем этом серьезно. А пока не тратьте вы зря времени. Лучше учитесь как следует.
Михаил Григорьевич Зайцев был призван в действующую армию девятнадцатилетним юношей и зачислен в 9-ю бригаду 4-го воздушно-десантного корпуса. В феврале 1942 года корпус десантировался в глубокий тыл крупной вражеской группировки, действовавшей на Смоленщине. Пять месяцев сражались десантники во вражеском тылу, затем с тяжелыми боями прорвались на Большую землю. Этим событиям и посвятил автор свои взволнованные воспоминания.
Вадим Германович Рихтер родился в 1924 году в Костроме. Трудовую деятельность начал в 1941 году в Ярэнерго, электриком. К началу войны Вадиму было всего 17 лет и он, как большинство молодежи тех лет рвался воевать и особенно хотел попасть в ряды партизан. Летом 1942 года его мечта осуществилась. Его вызвали в военкомат и направили на обучение в группе подготовки радистов. После обучения всех направили в Москву, в «Отдельную бригаду особого назначения». «Бригада эта была необычной - написал позднее в своей книге Вадим Германович, - в этой бригаде формировались десантные группы для засылки в тыл противника.
Роман Алексея Федорова (1901–1989) «Подпольный ОБКОМ действует» рассказывает о партизанском движении на Черниговщине в годы Великой Отечественной войны.
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
Двенадцати годам фашизма в Германии посвящены тысячи книг. Есть книги о беспримерных героях и чудовищных негодяях, литература воскресила образы убийц и убитых, отважных подпольщиков и трусливых, слепых обывателей. «Звучащий след» Вальтера Горриша — повесть о нравственном прозрении человека. Лев Гинзбург.
Книга «Отель „Парк“», вышедшая в Югославии в 1958 году, повествует о героическом подвиге представителя югославской молодежи, самоотверженно боровшейся против немецких оккупантов за свободу своего народа.