Девадаси - [9]

— Он сказал, что у меня все получится, и велел брать пример с тебя, потому что ты — лучшая.

Тара счастливо улыбнулась и покровительственно пообещала:

— Не бойся! Ты справишься! Я тебе помогу.

Они вместе прошли под большой навес и уселись на тростниковые циновки. Здесь было прохладно; по земле разметались причудливые зеленые тени.

Вошел жрец, высокий пожилой мужчина в белоснежном одеянии, и принялся нараспев читать священные тексты, время от времени останавливаясь и делая пояснения, в которых Амрита ничего не понимала. Девочка закрыла глаза, расслабилась и задремала. Дул свежий ветерок, монотонные звуки то отдалялись, то приближались, как волны прибоя.

Она резко вскочила, когда жрец протянул бамбуковую палку и больно ударил ее по плечу. Из глаз брызнули слезы, а сердце будто упало к ногам.

Все уставились на нее. Амрита мучительно покраснела и села, стараясь неотрывно смотреть на жреца, который со строгим видом продолжал чтение.

Когда урок закончился, воспитанницы храма получили возможность привести себя в порядок. Они гурьбой побежали в дом. Услышав веселые крики и громкий смех, Амрита догадалась, что их ждет что-то увлекательное и интересное. Потом кто-то обмолвился, что следующий урок будет вести Камал.

Тара, внезапно утратившая свою всегдашнюю невозмутимость, возбужденно прихорашивалась: заплетала волосы, надевала украшения, расправляла сари, покусывала губы, чтобы они заалели, похлопывала себя по щекам и придирчиво разглядывала собственное отражение в небольшое серебряное зеркало. В эти мгновения она напоминала маленькую женщину.

Тогда Амрита еще не поняла, что в сердце Тары живет глубокая, уже недетская любовь. Все девочки любили Камала, но скорее как старшего брата и доброго друга. И только для Тары эта любовь была звездой, что освещает жизненный путь, и призрачной целью, к которой она ежесекундно стремилась, не замечая и не видя ничего вокруг.

Если Камал воплощал в своих танцах любовь к Шиве, то для Тары танец был проявлением любви к Камалу.

Юноша ждал девочек на площадке. Когда они окружили его веселой толпой, он хлопнул в ладоши и сказал:

— Вспомните миф о гибели Сати, супруги Шивы, и ее возрождении в образе Парвати. Изобразим эту историю в танце. Роль Сати будет исполнять Тара, а Парвати — Амрита.

Лицо Тары озарила полная благодарности и благоговения улыбка. Прямая как струна, гордая, окрыленная девочка с готовностью вышла на середину площадки, тогда как Амрита сгорбилась, сжалась и задрожала от страха.

Однако Камал взял ее за руку и поставил рядом с собой.

— Не бойся, — мягко произнес он. — Я покажу, что нужно делать.

Так началась ее жизнь в храме. Первые дни, недели и месяцы были мучительны — Амрита плакала от боли в негнущихся руках и ногах, от того, что тело ныло, ступни горели, а голова отказывалась запоминать и понимать священные тексты.

Она тяжело привыкала к новой жизни и все еще не могла понять, зачем ее посвятили богу.

Девочки попадали в храм по-разному. Иных приводили родители, других попросту подкидывали на порог храма. Некоторые были дочерьми танцовщиц.

Порой девадаси становилась соблазненная девушка или та, что прежде была наложницей состоятельного человека. Из последних редко получались преданные «жены бога» и хорошие танцовщицы. Лучшими были такие, как Тара, с раннего детства воспитанные в атмосфере поклонения Шиве, не знавшие другого мира и других людей.

Тара сдержала слово и во всем помогала новой подруге. Она не боялась ни соперничества, ни зависти, потому что такой танцовщицей, как она, можно только родиться. Тара начала постигать искусство танца раньше, чем остальные; ей не приходилось сожалеть о родителях, вспоминать о потерянном доме, она не задавалась вопросом о том, где ее место и что она делает в храме. Храм был ее миром и домом, она отдавала любимому делу и душу, и сердце.

Будучи детьми, Амрита и Тара увлеченно предавались ребяческим забавам. Они устроили тайник в ямке под стеной дома и прятали там цветные стеклышки, бусины, камешки, лоскутки, яркие перья. В свободные часы девочки извлекали свои сокровища, раскладывали на земле и играли с ними. Порой они воображали себя принцессами, женами раджей и небесными девами и разыгрывали целые представления.

Храм был богат: пытаясь заручиться благосклонностью бога, сотни состоятельных людей делали немалые пожертвования; тысячи паломников были готовы расстаться со звонкой монетой, дабы лицезреть прелести девадаси, насладиться их танцем и познать их любовь. Несмотря на свирепствующий в стране голод, храм продолжал жить своей жизнью, благо колониальные власти не смели вторгаться в святая святых фанатично религиозных индусов.

Жизнь храма, всецело подчиненная предписаниям и правилам, тем не менее была насыщенна и интересна. Жрецы поливали статую Шивы душистой водой, посыпали цветами, окуривали благовониями, предлагали ей бананы и кокосовые орехи. Возили на прогулку в запряженной быками колеснице.

Чувства благоговения и восторга вызывали праздники, оглашенные пением священных текстов, звонкой барабанной дробью, сопровождаемые яркими торжественными процессиями жрецов, танцовщиц и паломников, наполненные благоуханием цветов, ароматами фимиама и камфарных палочек.