Дева и Змей - [26]

Но, нет, сначала все было не так.

Мальчик родился в семье князя. Бастард. О его матери рассказывали, что она упырица — ведьма, приворожившая князя, но так и не сумевшая увести его под венец. Еще рассказывали, будто когда она сказала господину о том, что носит его первенца, князь приказал распороть ей живот, так хотелось ему поскорее узнать, мальчик там или девочка.

В действительности же, фея, вынужденная делить ложе с подменышем, не могла сама избавиться от плода — тяжелая Тварная плоть внутри ее тела терзала и мучила, и князь, признательный за все, что сделала для него наложница, освободил ее от страданий.

Кто скажет теперь, в чем заключался договор, скрепивший противоестественный союз сиогэйли и женщины Волшебного народа? Знала ли она о том, что ее ребенку уготована необычная и печальная участь, что судьба его взвешена и предрешена на сотни человеческих лет вперед? Или известно было только то, что первый сын подменыша не должен быть смеском, чистое волшебство должно течь в его жилах? Гордилась она оказанной ей честью? Хотелось бы думать, что да, его матери льстило оказаться единственной достойной из множества других. Никогда больше не дала она знать о себе, ни разу не поинтересовалась сыном, но фейри неведомы родственные чувства, а судьба принца, на которого со страхом и надеждой взирали все племена от Полудня до Полуночи, каждый шаг его, каждый прожитый день был на виду. Князь-подменыш гордился сыном, дед-Владыка, гордился внуком, и они не считали нужным скрывать его от фейри.

Его прятали от людей.

* * *Курт взялся за дело с обстоятельностью человека, предпочитающего получать за свою работу отличные оценки. Да и то сказать, предстоящее дело пока не слишком отличалось от привычных семинаров. В жизни людей происходит столько событий, кажущихся мистическими, что преподавателям даже придумывать ничего не приходилось. И в порядке вещей были задания, начинающиеся чем-то вроде: “В поселке городского типа N произошел ряд утоплений, приписываемых местному водяному…” Порой даже обидно было, следуя логике, в правильном порядке составляя известные факты, доискиваться до истинной подоплеки событий, и выяснять, что водяной ну совершенно ни при чем, а “при чем” цистерна спирта, спрятанная каким-то гадом на острове посреди N-ского озера.

Правда, столкнувшись с подобной ситуацией на практике, Курт решил, что естественные объяснения сверхъестественных происшествий все же предпочтительнее.

Для начала он нарисовал схему, где наглядно изобразил предполагаемые сферы интересов Драхена и семьи Гюнхельдов, и попытался увидеть точки пересечения. Если бы не Элис, втянутая в эту же головоломку, все объяснялось довольно просто: мистификацией городского масштаба, с целью заставить Курта задержаться в Ауфбе. Убедить его в том, что Змей-под-Холмом не вымысел и не суеверия, и воззвать к чувству ответственности: твоя, де, обязанность привести пророчество к исполнению, так неужели же ты бросишь нас тут на съедение чертовой силе.

Строго говоря, в это объяснение и Элис можно было бы уложить без особых погрешностей: что мешало Гюнхельдам слегка подкорректировать планы, выяснив, что Курт приехал не один, и что он заинтересовался красивой туристкой? Влиять на человека куда проще, когда действуешь опосредованно — через друзей, родственников, или через девушку, которая ему симпатична.

Но Курт простым объяснениям не поверил и, минут десять так и этак повертев свою схему, скомкал бумагу и сжег в камине. Не складывалось. Насколько он успел понять, никто из Гюнхельдов, а скорее всего вообще никто из жителей Ауфбе не стал бы шутить подобным образом с тем, что обреталось под холмом. Или на холме? А кроме того, глазам-то своим он верил и сумасшедшим не был, увиденное же глазами не поддавалось пока что никаким объяснениям.

Впрочем, выяснение этих странных моментов Курт с тяжелым сердцем, но все-таки предоставил Элис. Он беспокоился за нее, однако не настолько, чтобы отказаться от возможности наблюдать за Драхеном сразу с двух позиций.

Себе же Курт оставил работу с населением: беседы, вопросы, вообще выяснение личности Драхена и того, какое отношение этот человек имеет к мозаике в церкви. В современном мире — это Курт знал совершенно точно — очень трудно, почти невозможно обойтись без контактов с окружающими людьми. Особенно в маленьких городках. Значит, что? Значит, очень может быть, что кто-то из местных обеспечивает Драхена всем необходимым.

Кем бы ни был тот, он нуждался в воде и пище, в одежде и крыше над головой. А уж сколько всего нужно, чтобы содержать в порядке лошадь! Судя по цветущему виду Драхена и его коня, в тот единственный раз, когда Курт наблюдал их, оба — и хозяин и конь, чувствовали себя замечательно, и вряд ли испытывали лишения. Даже если предположить, что обитатель Змеиного холма упырь или эльф — или кто там еще бывает, домовой какой-нибудь? — он все равно, ну хотя бы кровь пить должен. А подобные выходки не проходят незамеченными.

Если предположить, что Драхен и впрямь сверхъестественное существо, то больше всего, судя по описанию Элис и по тому, что видел сам Курт, он походил на Ганконера — эльфа, являющегося забредающим в лес красивым девственницам.