Дева и плут - [10]
Они вышли во двор. Сестра, щурясь на солнце, расправила на ее плечах балахон, всего за один день пошитый из грубого серого полотна любящими руками сестры Барбары, ибо сама Доминика шила гораздо хуже, чем выводила буквы.
— Ника, ты когда-нибудь жалела о том, что росла без матери?
Услышав свое давнишнее прозвище, Доминика улыбнулась. Так она называла себя в детстве, когда не умела выговаривать свое имя целиком.
— Меня растила не одна, а несколько матерей. Ты, сестра Барбара, сестра Катерина, сестра Маргарита, — перечислила она, накрывая маленькую кисть сестры ладонью.
Та усмехнулась.
— И ни одна из нас не смогла отучить тебя грызть ногти. — Улыбка погасла. — А о своем отце ты не жалеешь?
— Разве можно жалеть о человеке, которого я никогда не знала? Кроме того, у меня есть наш Отец Небесный. И я дала себе зарок трудиться во славу Его и распространять Его священное слово. — Зажмурившись, она обратила лицо к небу, и под теплыми лучами солнца воспоминание о словах настоятельницы поблекло. — Я точно знаю, в чем мое предназначение. Моя вера не приемлет сомнений.
Сестра покачала головой.
— Я научила тебя многому, но всему научить невозможно. Поверь, время от времени сомневаются все, даже праведники. Но вера живет несмотря на любые сомнения.
Спаситель сказал, что вера может быть опасна. Она оглянулась на часовню. Он все еще сидел возле лорда Уильяма и держал его за руку. Его широкоплечая фигура щитом закрывала изможденное тело умирающего.
«Fides facit fidem», — молвила она про себя. Вера порождает веру.
Сжимая холодную руку Уильяма, Гаррен жалел, что не может поделиться с ним своим здоровьем и силой. Кожа умирающего шелушилась, словно тело его, разрушаясь, стремилось скорее освободить дух.
— Я доставлю твое послание, не спрашивая, о чем оно, и принесу перо, будь это хоть тысячу раз грехом. — Он оглянулся. Ричард все еще говорил с аббатом, а настоятельница что-то шептала на ухо девушке. — Только не выставляй меня перед этими людьми каким-то пророком.
На губах Уильяма заиграла слабая улыбка. Этим утром боли мучили его ощутимо меньше.
— Друг мой, возможно, ты ближе к Богу, чем думаешь.
— Тебе, конечно, виднее, — хмыкнул Гаррен, — но если бы Господь все-таки прислушивался к моим молитвам, в это паломничество ты отправился бы сам, своими ногами. — Он приставил локоть к локтю Уильяма и без усилия согнул его руку. — Когда я вернусь, померяемся силами, а на кон поставим деньги в уплату паломничества. Кто победит, тот и заплатит.
— Мне казалось, ты предпочитаешь кости.
— Не хочу оставлять победу на волю случая.
— Эти деньги — ничто по сравнению с тем, что ты для меня сделал.
— А паломничество — ничто по сравнению с тем, что ты сделал для меня. — Гаррен был готов пойти на все чтобы отплатить Уильяму за его доброту. Абсолютно на все. А воспоминание о том, как Доминика напевала себе под нос в огороде, лучше изгнать из памяти.
Какие бы силы не подняли Уильяма из кровати, но они постепенно убывали. Бледная кожа туго натянулась на его лице, делая его похожим на череп.
— Но если ты не поторопишься, то биться на спор тебе будет не с кем.
— Надеюсь, все же будет, — молвил Гаррен сквозь зубы. — Иначе кому я отдам перо из крыла святой?
Слабым шепотом граф сокрушался о его кощунственном намерении, но Гаррен не слушал. Уильяму он был обязан большим, нежели Богу. Я сделаю все, что потребуется, чтобы добраться до места и успеть вернуться, пока он еще жив.
И он почти услышал, как Господь засмеялся над его клятвой.
Позади зашуршали черные одежды матери Юлианы.
— До чего радостно видеть, что вы нашли в себе силы выйти из опочивальни, лорд Редингтон. Воистину, это ответ на наши неустанные молитвы.
Гаррен не сомневался, что она не кривит душой, желая графу выздоровления. Монастырь жил в основном за счет пожертвований Редингтонов, а Ричард, в отличие от Уильяма, был не самым щедрым патроном.
— Спасибо, что молитесь обо мне, мать Юлиана. А что, Доминика тоже собирается с ними? — Он кивнул в сторону девушки, которая, придерживая сестру Марию под локоть, шла к дверям.
Интересно. Оказывается, Уильям знает о ее существовании.
— Она очень просила отпустить ее, и я не смогла отказать, милорд. — Настоятельница изогнула бровь. — Посмотрим, куда Бог направит ее, когда она впервые увидит большой мир.
Гаррен с отвращением посмотрел на нее, и она отвела взгляд. Вовсе не Богу предстояло сбить Доминику с пути истинного.
— Кто она, Уильям?
Теперь уже мать Юлиана вскинула на него голову.
— Только не говори, что ты ее не приметил. У тебя глаз на женщин наметан. — Глаза Уильяма, пусть ныне и поблекшие как заношенная туника, озорно блеснули. — Соломенные волосы. Синющие глаза.
— Такое впечатление, что ты приметил ее для себя, — отшутился Гаррен. Он оглянулся. На солнце коса Доминики сияла золотом. Уильям допустил неточность. Ее волосы не были соломенными. Они были цвета сладкого эля в момент, когда сквозь его тугую струю просвечивают языки пляшущего в очаге пламени.
— Моя семья несет ответственность за монастырь и за всех его обитателей.
По спине Гаррена пополз холодок. Что, если Уильям питает к девушке нечто большее, нежели вежливый интерес? Неважно. Когда они вернутся, его скорее всего уже не будет в живых, и он никогда не узнает, что с нею сталось. От этой мысли, однако, на душе легче не стало.
Придворную жизнь всегда сопровождали тайны, интриги, слухи. А иногда и парадоксы, как в судьбе герцога Ланкастера, получившего право на кастильский престол, который только предстоит отвоевать. Планы его сподвижника, храброго рыцаря сэра Гилберта Волфолда, тоже связаны с далекой жаркой Кастилией, а пока в родной Англии ему приказано жениться. Будущая супруга, леди Валери, не была счастлива в первом браке и считает, что так происходит у всех. Муж был с ней груб и жесток, тем не менее Валери жалеет, что у нее нет детей.
В погоне за свободой и независимой жизнью юная Джейн де Вестон переодевается в мужское платье и бежит из дома, чтобы под видом юноши поступить в колледж и изучать латынь. Познакомившись по дороге с кембриджским наставником Дунканом, она не подозревает, что вместо тяги к знаниям он пробудит в ней совсем другие желания и заставит ее захотеть быть женщиной…
Шотландия, 1661 год. Александр. После смерти матери, умершей от наведения порчи, Александр Кинкейд посвятил свою жизнь борьбе со злом, пока в маленькой приграничной деревушке не столкнулся с женщиной, которая заставила его усомниться во всем, во что он до сих пор верил. Маргрет. Ее мать называли ведьмой, тогда как ее лишили рассудка пытки дознавателей. Среди приграничных холмов Маргрет Рейд нашла убежище, но когда туда явился охотник на ведьм, в опасности оказалась не только ее жизнь, но и ее сердце.
Джон, сын вождя приграничного клана Брансонов, спустя много лет вернулся домой, чтобы заставить свою семью подчиниться приказу короля и остановить кровную месть. Чтобы добиться цели, он должен склонить на свою сторону Кейт Гилнок, женщину из союзного клана, за которую его семья поклялась отомстить. Однако красавица, за воинственностью которой скрывается боль, отказывается ему уступать…
Англия, XIV век. Сесилия, графиня Лосфорд, питала ненависть к французам, обвиняя их в гибели отца, поэтому не одобряла роман принцессы Изабеллы, любимой дочери короля, с заложником английской короны. Стараясь предотвратить появление при дворе слухов, она заключает союз с другим французским заложником, Марком де Марселем – благородным шевалье, который давно понял, что для многих рыцарей честь не более чем громкое слово. Сесилия и Марк пытаются отдалить принцессу от французского герцога, но по иронии судьбы сами становятся близки.
Тэннер Ройс повстречал прелестную Керу Микаэлс и пылко полюбил ее, но запутался в сетях изощренной лжи, ловко расставленных матерью Керы, которая давно пылает к нему разрушительной страстью и не намерена уступать любимого юной дочери…
Мог ли кутила и обольститель Стивен Кертон поверить хотя бы на мгновение, что прелестная и чувственная куртизанка, флиртующая с ним на карнавале, и блестящая светская леди, разрушившая все его надежды на счастье, — ОДНА И ТА ЖЕ ЖЕНЩИНА?!Днем Аннабель Уинстон не желает и знать его, ночью — ищет его любви, его защиты и нежности. И очень скоро Стивен готов рисковать во имя двуликой прелестницы и честью, и жизнью. НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА поставит на карту все — лишь бы навеки принадлежала ему любимая…
Может ли брак по расчету принести счастье супругам? На этот вопрос предстоит ответить Рите Лоумер и преуспевающему банкиру Уильяму Мэдокку. Однако для этого молодым людям придется преодолеть интриги света, людскую молву и ложные обвинения… А главное, им необходимо решить, любят ли они друг друга.
Рукопись этого романа — листы старой бумаги с готическим немецким текстом — граф фон Меренберг, правнук А.С.Пушкина, получил в наследство от своей тетки. И это «наследство» надолго было закинуто в шкаф. Летом 2002 года дочь графа фон Меренберга Клотильда вспомнила о нем и установила, что рукопись принадлежит перу ее прабабушки Натальи Александровны Пушкиной (в замужестве фон Меренберг).Чем больше она вчитывалась в текст, тем больше узнавала в героине романа Вере Петровне автобиографические черты младшей дочери Пушкина Натальи, в ее матери и хозяйке дома — Наталью Николаевну Пушкину, а в отчиме — генерала Ланского.В романе Н.А.Пушкина описала свою жизнь, переработав в нем историю своего первого брака.
Сэр Джулиан Шеллон по прозвищу Черный Дракон, английский рыцарь, вторгшийся в горы Шотландии, привык жить лишь войной и ради войны. Поначалу леди Тамлин Макшейн была для него лишь гордой и непокорной пленницей. Но сердце говорило иное: наконец-то он встретил свою избранницу – верную супругу, пылкую возлюбленную, отважную подругу.Но как убедить Тамлин в том, что от судьбы не уйти, а от пламени страсти – не спастись?..
Разум подсказывал шерифу Вольфу Бодину, что исцелить раны его души может лишь женщина спокойная, сдержанная, созданная для семейного очага… но уж никак не отчаянная, неукротимая Ребекка Ролингс. Однако сердце не подчиняется голосу разума – и, только раз взглянув в сияющие глаза Ребекки, Вольф понял, что перед ним – его истинная любовь, женщина, ради которой он готов поставить на карту собственную жизнь…