Детство Скарлетт - [57]

Она не понимала, почему так серьезен отец и почему так озабочен управляющий.

— Да, мистер О’Хара, — продолжал управляющий, — это настоящая напасть. Уж можете мне поверить, я не впервые вижу подобное.

Джеральд почесал затылок и вновь приложился к стакану с виски.

— Да, Джонас, но в наших краях такое случается не часто. За то время, что я здесь, они никогда не прилетали. В соседнем графстве, я слышал, случалось подобное. Они съели двести, акров хлопка.

Ну, двести акров это немного, мистер О’Хара. Это, почитай, что капля в море. Ведь урожай остался цел.

И Джонас Уилкерсон подпер голову руками.

Скарлетт никак не могла взять в толк, о ком же говорят взрослые. Кто-то съел двести акров хлопка. Что же это за чудовище такое? Ей вспомнились сказки Мамушки о страшных людоедах, о черных пауках, о всякой чертовщине и нечисти.

Она уже представляла себе огромное крылатое страшилище, которое прилетело ночью на плантацию и сожрало на корню весь хлопок.

От таких мыслей у девочки побежали мурашки по спине. И она с еще большим интересом стала прислушиваться к разговору отца и управляющего поместьем.

Управляющий глубоко вздохнул и, словно бы решившись, ударил кулаком по столу.

— Мистер О’Хара, последний раз саранча в Джорджии появлялась двадцать лет тому назад.

— Двадцать лет, — покачал головой О’Хара, — живя на побережье, мы ничего не слышали об этом.

— Вот именно, двадцать лет, благодатные места, — задумчиво и мечтательно произнес управляющий, — а там, где приходилось бывать мне, саранча появлялась каждые четыре года с завидной регулярностью. Даже случалось, стаи налетали по два раза на год. Как раз тогда появились новые переселенцы из Европы. Цены на хлопок сильно поднялись, и они все мечтали сколотить огромное состояние.

Управляющий громко засмеялся, вспоминая свое далекое прошлое.

— Но ведь Аргентина, это черт знает где, — не церемонясь в подборе выражений, сказал подвыпивший Джеральд О’Хара.

— Ну, не только черт, но и я знаю, где это. И в конце концов, мистер О’Хара это в Америке, а не в Европе.

И вот, когда все уже подсчитывали барыши от проданного урожая, когда были заключены выгодные контракты и даже выплачены деньги вперед, появилась эта нечисть. Она сожрала весь урожай на корню. На полях остались лишь нераскрывшиеся коробочки с хлопком и стояли голые черные стебли, как после пожара. Это ужасно, сэр.

Мой хозяин, у которого я служил, просто плакал. Он упал на колени и рыдал посредине поля, словно бы у него кто-то из родственников умер. А ведь он взял огромный кредит под свой урожай и часть его успел потратить на новый инвентарь, на рабов. И достался ему этот кредит чрезвычайно легко, ведь урожай обещал быть просто фантастическим.

И вот представьте себе, мистер О’Хара, что случилось с этими европейцами. Они все убежали домой, бросив землю, продав ее за бесценок. Остались лишь крепкие люди.

— А твой хозяин? — спросил Джеральд О’Хара, глядя куда-то поверх головы своего управляющего.

— Он тоже уехал куда-то в Европу со своими сыновьями.

— Слабак, — сказал Джеральд О’Хара с явным осуждением в голосе и сделал большой глоток, давая понять, что он сам никогда бы не бросил землю.

Джонас Уилкерсон тяжело вздохнул.

— И мне пришлось перебраться в эти края. Но, слава богу, это моя родина.

— Ну, давай выпьем за нашу милую родину, — и Джеральд О’Хара поднял стакан, посмотрел сквозь стекло на своего управляющего.

Тот морщил лоб, то и дело прикрывал глаза руками, словно бы из них вот-вот готовы были политься скупые мужские слезы.

— Как вспомню, мистер О’Хара, то делается страшно. Я никогда ничего более жуткого не видел. Хотя пережить мне пришлось, поверьте, достаточно.

— Расскажи, Джонас, и тебе станет легче.

— Это было в середине июля после уборки, — довольно спокойно начал управляющий, словно бы рассказывал о том, что произошло с кем-нибудь, а не с ним. — Хуже всего, если саранча появляется между октябрем и январем, когда хлопчатник уже отцвел, а для нового сева уже поздно.

— Говоришь, когда хлопчатник уже отцвел? — изумился Джеральд О’Хара.

— Да, это самое страшное время, если случается нападение саранчи, в это время в Аргентине она устремляется на юг, на пшеницу и на апельсины. Одно насекомое, их называют лангоста, откладывает от девяноста до сотни яиц, и каждое величиной с рисовое зернышко. Такое маленькое яичко, но их жутко много, и из каждого вылупится прыгунчик.

Джеральд О’Хара задумчиво покачал головой. Он явно пытался вообразить, как выглядит молодая саранча.

Скарлетт смотрела сквозь застекленные двери на своего отца и ей было страшно, что он вот-вот обернется, и тогда ей не удастся дослушать про страшных попрыгунчиков.

Но отец был так озабочен рассказом управляющего, что даже и не думал оборачиваться.

— И вот, сэр, — продолжал Джонас Уилкерсон, — через восемнадцать дней, после того, как отложены яйца, появляется молодняк, попрыгунчики. Их не берет, ничто, мистер О’Хара. Был случай, когда земля была полностью покрыта этой дрянью — и настали морозы. Мы с хозяином обрадовались, что мороз нас спасет. Однако в полдень все равно весь этот поток выступил в поход. Их не погубил даже мороз, а ведь вода ночью заледенела.