Детство Лермонтова - [126]

сказание о барде Томасе, или Фоме Лермонте. Может быть, не герцог Лерма, но Томас Лермонт является родоначальником русских Лермантовых?

Это была баллада в трех частях — «Певец Томас».

И тотчас же отец и сын с интересом погрузились в чтение.

Томас Лермонт жил в замке своем, развалины которого и до сих пор еще живописно красуются на берегах Твида, в нескольких милях от слияния его с другой рекой. Развалины эти носят название башни Лермонта. Недалеко от этого поэтического места Вальтер Скотт купил себе замок, знаменитый Абботсфорд. В окрестностях еще жили предания о старом барде, гласившие, что Томас Эрсильдаун, по фамилии Лермонт, в юности был унесен в страну фей, где и приобрел дар провидения и песен, столь прославивших его впоследствии. После семилетнего пребывания у фей Томас возвратился на родину и там изумлял своих соотечественников даром прорицания и песен. За ним осталась слава певца и пророка. Томас предсказал шотландскому королю Александру III близкую смерть, и действительно, король верхом на лошади чересчур близко подъехал к пропасти и был сброшен испуганным конем на острый выступ скалы.

В поэтической форме Томас предсказал течение исторических событий в Шотландии. Пророчества его ценились высоко, и в 1615 году книга пророчеств была издана в Эдинбурге. Большой известностью пользовался он и как поэт. Ему приписывался роман «Тристан и Изольда». Народное предание утверждало, что по прошествии известного времени царица фей потребовала возвращения к себе высокочтимого барда, и он дал прощальный пир, после чего и покинул замок Эрсильдаун. Это прощание так описывал Вальтер Скотт:

«Роскошный пир идет в Эрсильдауне. В старинном зале Лермонта сидят и рыцари и дамы в пышных платьях.

Звуки музыки и песен раздаются вокруг, и на столе бокалы эля и вина.

Но вот замолкли все пирующие. Томас поднялся и стал настраивать лиру, которую он выиграл на состязании у эльфов.

Все затихло вокруг — прекратились разговоры, и менестрели побледнели от зависти; железные лорды склонились на свои мечи и слушают.

Полилась песня барда, вещего пророка, и так он пел, что не найти отца, который бы смог повторить эту песню своим сыновьям!

Отрывки этой песни понеслись вдаль по реке времени, как обломки корабля, выплывая среди бурных волн.

Пел Томас своим товарищам — сподвижникам Артура — о Мерлине, но более всего пел о благородном Тристане и нежной его Изольде. В страстном поцелуе слила Изольда свое дыхание с последним вздохом Тристана и умерла. С его душой обнявшись, ее душа к небу улетела.

Кому так спеть, как пел Томас?

Умолк певец, затихли звуки его лиры, и гости долго сидели за столом. Головы их поникли, и всем казалось, что струны еще звенят, замирая. Но вот послышался робкий шепот, и тяжелое предчувствие охватило гостей; вздохнули дамы, и не одна из них стерла перчаткой слезу.

На волны Лидера, на башни спускались вечерние туманы — это был час, когда и в замках и в лачугах начинали готовиться ко сну. И вот Дугласу принесли поспешно весть: по берегу реки идет чета белых оленей; шерсть их бела, как снег на вершине горы. Они идут рядом очень спокойно, не торопясь.

Когда проникла эта весть в жилище Лермонта, Томас торопливо поднялся с места; сначала он побледнел, как белый воск, потом разрумянился, как сургучная печать, и сказал:

— Пробил мой час. За мной пришли!

Как подобает менестрелю, он накинул себе на шею лиру; грустно в ночной тишине зазвенели ее струны. И вышел Томас из замка, но, удаляясь, часто оборачивался, глядя на древний замок. Блеск осеннего месяца играл на кровлях; белые туманы с подножия скал, медленно клубясь, закрывали вход.

— Прощай, обитель отцов моих! — молвил Томас, и люди в последний раз услыхали его голос. — Не бывать тебе больше жилищем веселья и власти. Лермонтам здесь не владеть землей! Прощайте, серебристые струи Лидера! Скалы и замок мой, прощайте!

Тут подошли к нему белые олени, и с ними он удалился.

Дуглас же, который присутствовал при этом, вскочил на вороную лошадь и помчался через Лидер. Он летел быстрее молнии, но тщетно: он не нагнал их. Одни говорят, что чудесное шествие скрылось в пещере холма, другие говорят, что оно исчезло в туманах ближайшей долины, — неизвестно, только с той поры между живыми Томаса Лермонта никто не встречал…»

Чтение этого отрывка произвело на мальчика сильное впечатление. Легендарный Томас Лермонт был великим поэтом — какая завидная доля! Но как связать это с преданием, что Лермантовы происходят от испанского герцога Лерма? Отец, пожимая плечами, не мог дать определенного ответа, говоря, что он до сих пор никогда не интересовался своими предками, и вспомнил изречение Наполеона: «Зачем мне предки? Я сам себе предок!»

Этот афоризм понравился Мише, однако от нового предка, поэта Лермонта, он отречься не пожелал. Впоследствии, желая подчеркнуть, что он ведет свое происхождение от шотландского поэта, он даже изменил правописание своей фамилии и вместо «Лермантов» стал подписываться «М. Лермонтов».

Юрий Петрович не знал наверное, от каких предков ведут начало русские Лермантовы, и один из его родственников, который заинтересовался этим вопросом, разыскал рисунки гербов испанского Лермы и шотландского Лермонта.