Детство без Интернета - [20]

И вот ещё что меня гнетёт, из-за чего я не люблю рассказывать про войну. Хоть и служил в рембате, но за все четыре года войны всё-таки убил трёх немцев. Может быть и больше, но вот этих троих убил точно, потому что видел и знал, что это их убил Я. Первых двух — это при выходе из окружения. Одного с винтовки в упор застрелил, а второго штыком запорол. И ты знаешь — ни фига не сожалел и даже не заморачивался по этому поводу. А вот третьего убил в конце апреля 45 года, в Германии и до сих пор в глубине меня сидит вина за его убийство. Всё понимаю — враг. Не убил бы его, то он меня грохнул, не задумываясь и судя по его внешности, наверняка и не переживал бы по этому поводу. А вот я переживаю, да ещё, чёрт побери, виноватым чувствую. Мы ж тогда стремительно двигались вперёд, вернее наши передовые части, а мы еле за ними поспевали. И часто получалось так — они вроде бы заняли очередной немецкий городок или деревню и пошли дальше вперёд. А как только наши уходят, туда непонятно откуда заходят немецкие подразделения. И вот так же у нас получилось с небольшим городишком. Наши танки и пехота проскочили через него без всякой стрельбы и без задержек. А мы следом сунулись и нас тут же обстреляли. Да так плотненько. Две машины сожжено, пять убитых и семь раненых. Во как. Ну и решили мы их там зажать и уничтожить. Хоть и ремонтники, но конец войны и опыт-то был у нас. Это ведь не сорок первый год. И вот нашему отделению достался какой-то небольшой заводишко на самой окраине. Если в центре города постоянно слышалась стрельба, то у нас тут была тишина. Потом уже поняли, оказывается наше отделение, даже не подозревая, потихоньку втягивалось в огненный мешок. Идём настороженно, цепью, крутим головами во все стороны — тишина и никого не видно на огромном дворе. И тут сержант мне говорит: — Ты, Петро, вон с той стороны зайди за здание. Погляди и постой там. А мы с этой стороны зайдём и если тут кто-то есть, то они в твою сторону побегут… Ну… а ты там их или вали… Или в плен бери. Сам там по обстоятельствам действуй….

И вот я отбегаю в сторону, заворачиваю за угол, а там такой небольшой уютный закуток, шириной так метров в десять. И с одной стороны забор двухметровый и каменный, а с другой вот это здание цеха. И в конце тоже каменный забор. И всё тут чистенько, аккуратно разложено. Ну…, никак у нас у русских. И никого и даже места для манёвра или засады нет. Всё насквозь просматривается. Но самое главное из-под стены цеха выходит облицованная булыжником неглубокая канава, пересекает закуток и ныряет под забор, а там… до густых кустов метров тридцать.

Вот тут я прямо сразу врубился — если наши кого-то там шуганут, то именно здесь те и полезут, чтобы смыться. Встал плотно спиной у стены цеха, ноги широко расставил по краям канавы, винтовку со штыком приготовил и замер. А погода, ну прямо летняя — тепло, солнце, ветерочек такой лёгенький вдоль земли тянет. Вообще изумительная погода, когда нужно думать о чём-то приятном и хорошем.

Чуть расслабился и только подумал, что для нашего отделения всё также хорошо и закончится — как началась жуткая стрельба с той стороны здания. Блин!!! Я даже дёрнулся в ту сторону, чтобы бежать на помощь своим, но сразу вспомнил приказ сержанта — Держать эту сторону и валить всех, кто не сдаётся. А там ведь мочилово нехило идёт. Стою, жду, а самого прямо распирает, чтобы бежать туда, потому что дело уже до гранат дошло. Но стою. Сержант ведь надеется, что я тут их буду встречать. И точно. Минут через пять боя, слышу в канаве под стеной сильно зашуршало и послышался тихий немецкий говор. Лезет кто-то. Сначала показались руки, автомат в левой руке, потом показалась голова, плечи. И вижу, что лезет молодой парень. Белокурые и потные волосы на голове, крепенький такой весь из себя. Поднимаю винтовку, чтобы его штыком запороть и тем самым не дать остальным вылезти и смыться. А тот уже наполовину вылез из-под стены и видать что-то почувствовал и мгновенно… Я даже глазом не успел моргнуть, как он перевернулся на спину и увидел меня, винтовку со штыком, уже занесённую над ним… И надо бы колоть его…, а я застыл. Как щёлкнуло у меня в голове. Прошло двадцать лет, а до сих пор помню всё, до мельчайших деталей вот тот момент. Как на фотографию смотрю. Немецкий парень, лет двадцать-двадцать один, китель у него на груди расстёгнут и видно майку мокрую от пота, грязное лицо и глаза. Совершенно не испуганные, даже не удивлённые от внезапного обнаружения здесь русского солдата, а сосредоточенные и мысль в них прямо стоит: — Надо успеть опередить русского…, — и рука, так медленно начинает шевелиться у него, поудобнее перехватывая автомат.

А я стою над ним, занёс для удара винтовку и как под гипнозом, смотрю на его волосы. Часть волос прилипла к потному лбу, а те что повыше… С ними лёгкий ветерочек играет, колыхает так ласково — туда…, сюда… А тут чуть сильнее дунул и прядка волос падает тому на глаз и он чисто машинально, уголком губ резко дунул и волосы обратно на лоб ему упали. И как-то это так непосредственно получилось, совсем по-детски, что я взял и улыбнулся ему и он мне тоже улыбнулся, по-хорошему и открыто. Мы на какое-то мгновение забыли про войну и что мы друг для друга враги.