Детство без Интернета - [14]
Правее стадиона несколько небольших пристанционных зданий, депо, откуда бодренько выехал почти игрушечный паровозик и, трудолюбиво пыхтя трубой, направился к развороту. Как это назвал мой новый товарищ. Мы тоже прошли дальше и вышли к колейному треугольнику, служащим примитивным кругом для разворачивания паровозов. Вовка чуть раньше мне рассказал, как они разворачиваются там, но я ни хрена не понял. Но увидев в этот момент паровоз и треугольник из железнодорожных колей, мигом врубился. Поглядев, как шустро паровозик проехал вперёд в тупичок, потом сдал назад за стрелку, а через минуту он уже ехал передом туда, куда ему надо. А мы пошли назад, в сторону казармы
У казармы взвода свернули налево и через двести метров уткнулись в высокий и серый забор с густо накрученной ржавой колючей проволокой по верху. Это была Зона. Вдоль Зоны шёл деревянный и широкий трап, и когда мы поворачивали ещё раз налево и пошли вдоль следующей стороны забора Зоны, то прямо увидел ещё одно здание. Пожарка — важно пояснил Володя. И опять вдоль забора по деревянной дорожке и через двести метров выходим к узкоколейке. Она то и разделяет наш посёлок. За ней слева, тоже квадрат из забора с колючкой, метров 200 на 200. Это промзона, где работают зеки, не задействованные на лесных работах. А так прямо — разбитая и грязная улица, с деревянными тротуарами по бокам. Слева в основном старые и заброшенные бараки. Штук пять. Справа тоже бараки, но первый переделанный под клуб, второй в начальную школу, а затем идут жилые бараки. И самым последним зданием на краю посёлка, на берегу небольшой речки — баня. В субботу мужской день в воскресенье женский день.
Вовка хихикнул и рассказал интересную историю. В прошлом году, в женский день баня внезапно загорелась и женщины в панике выбегали из неё в полуголом виде, а кто и в голом, схватив свою одежду в охапку.
— Так, Боря, — снова захихикал товарищ, — зеки, что работали в этот день на промзоне, чуть на забор не полезли, чтобы посмотреть на голых тёток. Солдатам даже стрелять пришлось.
Больше ничего примечательного в посёлке не было. Сходили мы на невысокий холм за баней, ещё показал он мне солдатское стрельбище. И вот в таком посёлке мне предстояло, как потом оказалось, прожить полтора года. Но этого я пока не знал.
Но меня это не пугало. Взрослым здесь может быть и скучновато, а нам пацанам было полное раздолье.
А вечером Володя повёл меня на стадион, где немного в сторонке, на большой куче не ошкуренных брёвен сидело до десятка пацанов, пара девчонок в основном моего возраста, с любопытством уставившихся на меня. Я хриплым от волнения голосом сказал кто я такой и откуда, но волновался зря. К моему краткому рассказику пару слов важно добавил Володя и уже через пару минут я тоже присоединился к их компании, сев рядом с рыжей девчонкой, которая мне сразу понравилась. Ирка, оказывается, она тоже будет учиться в третьем классе вместе со мной.
Собрались здесь мои новые друзья не зря, терпеливо ожидая прибытия эшелона с заключёнными, возвращающиеся с работы из леса. Подтянулись со стороны казарм взвода человек десять вооружённых автоматами солдат, приведших с собой двух здоровенных овчарок. А вскоре, оповестя окрестности несколькими пронзительными свистками, тяжело пыхтя серо-белыми клубами пара и дыма, к станции подкатил состав из пятнадцати грязно-коричневых и облупленных теплушек, откуда из маленьких, густо затянутых колючей проволокой окошек выглядывали белые лица заключённых. Неприятно громко загрохотали сцепки вагонов, заскрипели тормозные колодки и состав остановился на краю стадиона, рядом с группой пришедших солдат. С тормозных площадок соскочил многочисленный конвой, охватывая охраной эшелон в круговую, предостерегающе залаяли собаки. И когда охрана заняла свои места по периметру, по команде начальника конвоя загремели ржавые накладные крюки и освобождённые двери теплушек с пронзительным скрипом поехали в сторону, а из вагона стали выпрыгивать на землю прибывшие заключённые, скучиваясь пока у своих вагонов.
— Боря, ты тут пока с девчонками сиди и смотри, как мы будем действовать, — я и так с открытым ртом с любопытством смотрел на совершенно незнакомое мне действо. А пацаны, вместе с Володей сорвались с кучи брёвен и уже через полминуты исчезли с моих глаз. Уж не знаю, как там они сумели проскользнуть мимо бдительной охраны, но вскоре шустрые мальчишки вынырнули среди толпившихся заключённых и стали принимать от них привезённые лесные подарки. Охрана всполошилась, заметив детей среди заключённых, послышались возмущённые крики, ругань, резкие команды, лай собак, из предостерегающего, мгновенно налившись злобой. Несколько солдат кинулось в толпу заключённых, но те сплотившись, не сразу допустили их во внутрь и дали возможность мальчишкам улизнуть от хорошей трёпки солдат.
Упустив нарушителей порядка, озлившиеся солдаты стали грубыми толчками выстраивать заключённых в длинную колонну, кидая в сторону кучи брёвен сердитые взгляды, и где уже рассаживались рядом с нами удачливые и разгорячённые добытчики, не обращая внимания на недовольство солдат.
Горькая армейская истина: война – не только доблесть, мужество и отвага. Это кровь, боль, грязь, горечь от потери боевых друзей. Главному герою романа майору Борису Копытову эту горькую чашу войны довелось испить сполна. Глазами сорокалетнего офицера мы видим самые жестокие и драматические эпизоды чеченской войны, описанные ярко и правдиво, без цензуры и приукрашивания. И в центре этого кровавого вихря выполняют свой воинский долг простые русские солдаты, сыновья великой страны, забытые и преданные этой великой страной…
ArtOfWar. Творчество ветеранов последнихвойн. Сайт имени Владимира ГригорьеваГоды событий: 1973–1975В отрывках своей рукописи захотелось рассказать о своей срочной службе. О службе в Советской армии, которую часто вспоминаю с ностальгией.
Записки рыбинского доктора К. А. Ливанова, в чем-то напоминающие по стилю и содержанию «Окаянные дни» Бунина и «Несвоевременные мысли» Горького, являются уникальным документом эпохи – точным и нелицеприятным описанием течения повседневной жизни провинциального города в центре России в послереволюционные годы. Книга, выходящая в год столетия потрясений 1917 года, звучит как своеобразное предостережение: претворение в жизнь революционных лозунгов оборачивается катастрофическим разрушением судеб огромного количества людей, стремительной деградацией культурных, социальных и семейных ценностей, вырождением традиционных форм жизни, тотальным насилием и всеобщей разрухой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор книги «Последний Петербург. Воспоминания камергера» в предреволюционные годы принял непосредственное участие в проведении реформаторской политики С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина. Иван Тхоржевский сопровождал Столыпина в его поездке по Сибири. После революции вынужден был эмигрировать. Многие годы печатался в русских газетах Парижа как публицист и как поэт-переводчик. Воспоминания Ивана Тхоржевского остались незавершенными. Они впервые собраны в отдельную книгу. В них чувствуется жгучий интерес к разрешению самых насущных российских проблем. В приложении даются, в частности, избранные переводы четверостиший Омара Хайяма, впервые с исправлениями, внесенными Иваном Тхоржевский в печатный текст парижского издания книги четверостиший. Для самого широкого круга читателей.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Эта книга рассказывает о героических днях гражданской войны, о мужественных бойцах, освобождавших Прикамье, о лихом и доблестном командире Филиппе Акулове. Слава об Акулове гремела по всему Уралу, о нем слагались песни, из уст в уста передавались рассказы о его необыкновенной, прямо-таки орлиной смелости и отваге. Ф. Е. Акулов родился в крестьянской семье на Урале. Во время службы в царской армии за храбрость был произведен в поручики, полный георгиевский кавалер. В годы гражданской войны Акулов — один из организаторов и первых командиров легендарного полка Красных орлов, комбриг славной 29-й дивизии и 3-й армии, командир кавалерийских полков и бригад на Восточном, Южном и Юго-Западном фронтах Республики. В своей работе автор книги И.