Детство 2 - [10]
Письмо сестричке своей двоюродной написал, да мне записочку для неё. Особово подвоха вроде как и нет. Песя Израилевна даром што еврейка, а такая дура простодырая! Вроде и выторговала деньги за жильё да питание, так кормит так, што ажно неловко иногда становится. Чуть не на три рубля с Санькой и едим. Тоже мне, еврейка!
Не, на Хитровке бабы поухватистей! Ети не стали бы кефалями кормить да бананами! Шаз! Ел бы на пять копеек в день, ну может на гривенник, да и радёшенек был бы!
Надо будет подкидывать ей иногда всяко-разного. Или не так прямо, а может просто – Фирку там сводить куда, гостинчик братам её? И то дело! Ну или купить што вкусново на базаре, да и принесть – вроде как на, тётя Песя, угощайся! А то всучили слишком много торгаши ваши одесские, оно ведь испортится!
Што-то мысли не в ту сторону попёрли! Так… Лазаревич, письмо… письмо, письмо… Ах ты ж сука!
— А? — отозвался сонный Чиж.
— Спи, рано ещё!
Остатки сонности растаяли, как и не было. Письмо, ну точно! Сеструхе своей двоюродной написал, штоб ета дура простодырая хоть что-то заработала вокруг меня. Вдова всё-таки.
Если сеструхе написал, то кто мешал дружкам своим написать? Детства, значицца. Подходы штоб нашли и вообще.
На Хитровке я человек не из первых, ан и не из последних! Можно через меня што-то делать и какие-то вопросы решать.
На слабину, значицца, попробовать, а если получится, то и в долги вогнать. Деньгами взять на арапа[5] не вышло, сразу и отдал. Ну тут они промашку дали, недооценили. Ха, буквально! Может поторопился кто, а может абортмахер етот в письме не прямо писал, а намёки намёкивал.
А вот морально…
Мне снова захотелось курить.
…получилось.
Потому как Фима, который Бляйшман, претензий ко мне вроде как и не имеет, но ето всё «вроде как» и есть. Надо будет, так и разложат каком кверху, да и объяснят, где и как я был не прав! Потому как теперь он может подойти ко мне и попросить што-нибудь етакое… не совсем штоб очень уж, но имеет. И отказать не смогу, потому как долг. Моральный. Ну то есть могу, но как бы и не стоит, особенно в Одессе.
Насчёт Фиры вообще разговор отдельный. Ето ко мне претензий вроде как и нет, а вот про Фирку прямо было сказано, што не права она. А поскольку она за меня заступалась, то снова выходит, што мне и отвечать, иначе ой. Репутация.
Вот же Лазаревич, сука! Вроде как и сделал хорошо, но всё в свою пользу!
Чуть погодя я поостыл и мыслил уже без горячности. Лазаревич, он конешно и сука, но кто я ему? Родственник? Просто запомнить надобно будет и при случае тово. Ответочку.
А долги отдавать придётся, ети его! И лучше отдать заранее, пока не подошли. Оно лучше-то, когда на своих условиях.
Заниматься в то утро не стали, потому как чувствовали себя как старая деревянная мебель, трухлявая и скрипучая. Так тока, размялись мал-мала, с кряхтением превеликим.
Завтракали так, што прямо ой! Вкусно всё, и от пуза. Я тогда точно уверился – надо будет ещё подкинуть! А то ведь очень уж душевная тётка.
Я потому и впутывать её в дела наши не стал.
— Спасибо, — говорю, — тётя Песя, вкуснотища прямо-таки необыкновенная!
Вышли во двор, а Фира с нами.
— Ты как, — спрашиваю у неё, — за Фиму Бляйшмана знаешь?
— Серьёзный человек, — и мордаха такая погрустневшая, што мне вот захотелось кому-нибудь морду набить, штоб грустность ету убрать.
— Знаешь, где етот серьёзный человек живёт, да под кем он ходит?
— Конечно! — аж подскочила, возмущённая такая. Как же – она, и вдруг не знает чего!
Серьёзные люди, как водится, работают в Одессе всё больше ночами. Еле-еле вытерпели до после обеда, проведя утро на море, да и пошли к Бляйшману.
У тово свой дом двухэтажный из ракушечника. Не так штобы и большой, но на одного человека, пусть даже и с семьёй, так и немаленький. Двор собственный, на котором разместилось несколько сараев и два больших дерева. Богато!
— Мой боевитый друг Егор и его верный Санька Пансо! Моё почтение! — заорал он сверху, заприметив нас перед калиткой, подскакивая из-за стола. — Поднимайтесь, я как раз завтракаю!
Смотрю, Фира погрустнела – её-то не упомянул, а значицца – затаил. Прямо почти о том сказал. Ну да тут дело такое, что за пролитую кровь порой меньше спрашивают, чем за сказанные слова.
— Супруга моя, Хая, — представил он толстую красивую бабу, почти што красивую, только очень уж лупоглазую. — Садитесь!
— Спасибо, дядя Фима, — отвечаю вежественно, не забыв снять картуз. — Мы только из-за стола.
— Какие милые мальчики! — умилилась Хая, и рукой меня за щёку щипет. — Так заходите к нам почаще, когда из-за стола! Всегда будем рады таким гостям! Фима, может тебе завести побольше русских друзей? А то эти жидовские морды, норовящие пожрать на дармовщинку, мине уже как-то надоели! Мине хватает одной жидовской морды – твоей! Ну может ещё Ёсик, когда он приезжает голодный от своего петербургского университета! И хватит! Вот когда Ёсик заведёт детей, тогда совсем другое дело.
— Всегда будем рады, тётя Хая, — ответил ей, — мы собственно, по вопросам дружбы и добрососедства пришли.
— Тётя! — умилилась та, и снова за щёку меня. — Скажу на Привозе, што обзавелась гойским племянником, так мине не так поймут! А потом объясню ещё раз, и мине поймут ещё неправильней!
Трансвааль, Трансвааль – страна моя… ПЫ. СЫ. Всем читателям, жаждущим дискуссии, посвящается. Надоело дискутировать. У меня не двадцать и не двести подписчиков, и если я буду в очередной раз (как правило, предыдущих ссылок никто не читает) доказывать свою позицию, притом со ссылками, а потом и с другими, потому как «читательское ИМХО» несомненно важнее и он НЕ ХОЧЕТ видеть мои аргументы, то у меня НЕ останется времени и сил ПИСАТЬ. Ну, не хочет и не хочет… «Старенькие» мои читатели знают, что к истории я отношусь достаточно дотошно, и если выстраиваю какие-то сюжетные линии и пишу о каких-то вещах, имевших место быть в прошлом, то опираюсь я на логику и факты. Интерпретация этих фактов – дело десятое, да и логика у людей разная), но тут уже писательское ИМХО важней) Если вы нашли какую-то неточность или хотите ткнуть невежественного меня носом – ссылки в студию! Не обижайтесь на эти двойные стандарты), но как я уже писал выше – не хочу тратить время на пустые дискуссии.
Жизнь не балует Егора, и приключений у героя больше, чем хотелось бы, подчас очень невесёлых. Удары судьбы, способные искалечить жизнь, лишь закаляют его, выковывая из резкого уличного мальчишки - гражданина. ПЫ. СЫ. Ещё раз повторяю, хруста булок НЕ будет. Балы, красавицы, меценатство и Лучшие Люди России если и будут упоминаться, то чаще всего - с позиции ГГ, заведомо пристрастной. ПЫ. ПЫ. СЫ. Будет Одесса и не только она, приключалово и политика, р-романтика и учёба, работа и всё-всё-всё.
Падают Титаны, обращаясь в прах, меняются части Великого Механизма, и ведущие роли начинают играть совсем другие народы и Идеи. Русским Кантонам предстоит выдержать важнейший экзамен, в котором будет решаться – станет ли территория полноценным государством. Враги говорят, что Кантоны скроены на живую нитку и не выдержат испытания, а лидеры новорожденного государства молчат, но планы у них… … Наполеоновские!
Приключения на суше и на море, в Африке и везде, где только понадобится ГГ и автору!
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Проснуться в чужом мире. И нет ни воспоминаний, ни даже собственного имени. Потеряться между мирами, настоящим, жестоким и другим, что является по ночам обрывками чужой жизни. Найти себя, обрести собственное лицо, что как тысяча масок, не сломаться под ударами судьбы. Это история о приключениях, жадности, дружбе и предательстве. О бессильных магах и силе человеческой души. О любви к самому главному — жизни.
Ну почему именно в этом году, как раз когда мне выпал жребий невесту дракона изображать, он решил-таки, что девушка ему в хозяйстве очень даже сгодится? Двести лет не нужна была, а теперь вдруг понадобилась. И унёс, да… Правда, версию с невестой высмеял, сказал, что моя забота – корову доить и детей его нянчить. А как их нянчить-то, они ж сами, поди, больше, чем та корова будут? Ладно, долетим – посмотрим… Предупреждение: Это сказка. Добрая и жизнеутверждающая. Если кто-то хочет много экшена и эротики – вам не сюда.
Мальчишка-сирота видит яркие сны о другой, более счастливой и сытной жизни. Жизни, где он большой и сильный, а вокруг дива-дивные! Арапы чернющие, девки в срамных одёжках, чужеземные диковинные города и самобеглые повозки. Но наступает пора просыпаться… и снова перед глазами привычная реальность. Село в Костромской губернии конца XIX века, обыденная крестьянская жизнь. Только вот не вписывается мальчишка-сирота в эту серую обыденность. А внутри сидит кто-то взрослый и умный. Другой.