Детский сад - [42]

Вместе с детьми танцевали люди в одинаковых белых одеждах. Ролфу заметила какая-то солидных габаритов женщина и, растаяв в улыбке, стала пробираться к ним, по-прежнему пританцовывая.

— Ты Ролфа? А меня зовут Рут, — представилась она. — Ты у нас на особом счету. Мы тебе уделим особое внимание, обещаю! — И она отвела Ролфу в сторонку. — Для начала буквально несколько вопросов.

Здоровье. Медицинская карта. Не употреблялось ли последнее время каких-либо дурманящих веществ?

Приветственным криком дружно разразился целый класс детей: они восхваляли школу своего Братства. Рут, повернувшись, сцепила перед собой ладони:

— Ах мои вы куклята, цветики вы мои! Счастье-то вокруг, счастье-то какое! Ну где еще такое увидишь! Они аж пляшут, когда сюда идут. И уходят — тоже пляшут, — взволнованно ворковала Рут, улыбаясь во весь рот. — Так, лапонька, бывали ли у тебя экстрасенсорные ощущения?

Лицо у Ролфы озадаченно вытянулось.

— Бывала ли левитация во сне, ощущения выхода из тела? Не водились ли у вас в доме полтергейсты? Что-нибудь еще в таком роде?

Ролфа в ответ лишь робко улыбнулась.

— У кого, у меня?

— Это очень даже важно, лапонька. Ты уверена? Ну тогда ладно, пойдем.

Видимо, эта женщина слишком привыкла к общению с малолетками. Затем Рут повернулась к Милене, по-прежнему лучась улыбкой.

— И ты тоже, лапка! Ты же этого никогда не видела, так что мы хотим тебе показать, насколько это все замечательно.

В груди Милены кольнула острая льдинка. «Им известно, — подумала она. — Известно, что я никогда не проходила Считывания. Это все намеренно. Они решили меня к нему не допускать».

«Тихо!» — одернула она себя и двинулась следом за Рут.

«Я полагала, что свободна. Вместо этого меня просто терпели. Не будь на то какой-то причины, меня ни за что бы не оставили в покое. Конечно, они знают, что я не проходила Считывания».

«Еще одна загадка в истории Милены».

Держа дверь распахнутой, Рут махала им рукой: сюда, входите! Милена ступила в открывшийся проход со смешанным чувством гнева и страха.

По коридору они дошли до герметично запертого люка, туго засипевшего, когда его открыли. Он обнажал вход в хлябающий коридор-гармошку из мягкой резины. В свете ультрафиолетовых ламп ткань под ногами податливо колыхалась, влажная и пахнущая дезинфектантом.

— Чтобы инфекция не попала, — пояснила Рут.

И вот они ступили в каверну из плоти.

Чуть фосфоресцирующие стены, казалось, слегка раздались, пропуская вошедших.

— Привет, малыш, — обратилась к кому-то Рут. — Пора совершить прогулку.

«Эта женщина — Терминал, — поняла Милена. — Она общается с Консенсусом, его мозгом. Он может с ней переговариваться. Она — его глаза, его уши. Вот он, этот самый Консенсус».

— Что он собой представляет? — вырвалось у Милены.

— Он-то? Он большо-ой, — с теплотой отвечала Терминал по имени Рут. — И живой. Ну давай, лапочка моя Ролфа, усаживайся где-нибудь на полу, неважно где.

«Так вот в чьем владении я нахожусь, — оторопело подумала Милена. — Вот что нами повелевает. Это Чарли. Вот он, Скользящий, создатель Ангелов. Бьющееся сердце цивилизации Милены, не виданное ею доселе».

Было время, и машины имитировали живую материю; теперь она отвечала им тем же. Схема повторялась. Компьютер, созданный из живой плоти, он по собственному усмотрению мог наращивать себе память; он тянулся сквозь землю щупальцами своего мицелия и разрастался, подпитываемый пурпурными садами.

Милена снова вспоминала…

Фильмы она уже не застала, но их видели другие, у которых в голове были вирусы. И Милена получила их воспоминания. Это были воспоминания, которые она получила по воле Партии. Теперь она вспомнила фильм: он был о Чао Ли Суне.

Перед внутренним взором предстало криво улыбающееся пожилое лицо господина, желающего поделиться хорошими новостями, избыток которых его буквально изводил.

«Мы вынуждены признать, что нас превзошли, — вещал он голосом, напоминающим скрин ржавых петель. — Мы подобны родителям, родившим ребенка-великана. И то, что ему отныне открыто, мы поистине не в силах охватить умом».

МЫСЛЬ БЫЛА ХИМИЧЕСКИМ ПРОЦЕССОМ, преобразующимся в электрическую энергию, которая взаимодействовала с другими видами энергии. В пятом измерении — властителе одиннадцати измерений — гравитация и электромагнитные явления представляли собой одно и то же. Консенсус был способен мыслить на уровне гравитации. И в гравитационном поле он создавал отпечатки личностей. Ангелы — так их называли. Ангелы обладали свойством скользить сквозь гравитационные поля; скользить сквозь пространство со скоростью света. Предполагалось, что они совершали путешествие во времени — путешествие в прошлое. Путешествие во времени к другим звездам.

Магистрали гравитации получили на английском название Каналы скольжения Чарли.

«Какая от этого польза? — спрашивал Чао Ли Сунь. — Какая польза от того, чтобы посылать мысль в прошлое, к давно потухшим звездам? Ответ в том, что это равносильно изысканию источника изобилия. Мысль и гравитация — едины. Гравитация положила начало существованию Вселенной, путем ее расширения. Она расширялась, раздвигая границы небытия, и при этом высвобождалась энергия. Это была тепловая вспышка. — Чао Ли Сунь улыбнулся там, у себя в прошлом, будто лично проделал путешествие со скоростью света. — Ангелы исторгнут колоссальные вспышки тепла. От этого в иных мирах расплавятся камни. Они взвихрят их, как облако конфетти, и метнут из прошлого сюда, к нам. Они направят их через долгий коридор световых лет, и металл медленно двинется к нам. — Он сделал паузу, сопроводив ее затаенной улыбкой. — Мы знаем, что они сделают это, поскольку это уже имело место в прошлом. Глыбы металла размером с астероид — мы уже видели, как они движутся к нам. Мы слышали Ангелов, шлющих сигналы вдоль линий гравитации».