Детская дианетика - [25]

Ничто в Дианетике не доставляет столько радости, как видеть ребенка, к которому возвращается связь с действительностью. А результаты работы появятся, как только между одитором и ребенком установится взаимопонимание. Дети легко принимают Дианетику, и ничего необычного нет в том, что ребенок начинает играть в новую игру во вспоминание с мамой, папой и всеми друзьями. За исключением случаев с очень плохим пренатальным банком инграмм, чье отпирание уже имело место, детский повторный вызов обычно в хорошем состоянии. Просто удовольствие смотреть на ребенка, возвращающегося к полученным когда-то данным и восстанавливающего их достоверность.

Дети обычно обладают особым талантом проходить не очень болезненное происшествие сразу после того, как оно случится. Так как последний ушиб или падение легко могут быть найдены, и боль от них может быть ослаблена или снята полностью самим ребенком, многие одиторы учат этому своих детей, чтобы они могли помочь себе сами после таких легких неприятностей.

Дети легко приспосабливаются к новому, поэтому ничуть не удивительно, что один профессиональный одитор, шлепнувший свою маленькую дочку, нашел ее на заднем дворе дома, где она с мрачной решимостью проходила это печальное событие.

Проблемы, возникающие у одитора, занимающегося с детьми, чрезвычайно остры, и займут в его голове куда больше места, чем проблемы работы со взрослыми. Проблемы доступности, родительского вмешательства, недостаток правильного воспитания спутываются в клубок и представляют собой настоящий вызов одитору, вызов, который можно встретить, лишь обладая острой проницательностью и терпением сфинкса. Одитор обязан быть и непреклонным, и дипломатичным с родителями ребенка. Ему необходимо стать и товарищем ребенка, и его наставником. Он должен уметь извлечь наружу существо проблемы не только из мешанины сведений, но и при недостатке необходимой информации.

Интересно, что лечение ребенка и лечение больного психозом во многом параллельны, так как и тот, и другой случай ставят проблему доступности. Ребенок, страдающий от плохого обращения, будет противиться проявлениям внимания со стороны взрослого. Проблема самоконтроля, "управления собой" встает потому, что он еще не научился тонкому управлению своим телом. Задача одитора — направить внимание ребенка на локи и инграммы. После того, как уходят "контуры" (или инграммные единицы ложного самоуправления), "Я" все более приобретает власть над организмом. Для того, чтобы можно было начать процессинг, ребенок должен уметь собирать и фокусировать внимание. Когда умение сосредотачивать сознание на управлении телом достигает определенного уровня, разум становится способен справляться с инграммами. Этому умению и обучает одитор.

Начните определять с ребенком значения слов, названия предметов и разбираться в их употреблении. Вы увидите, что, стараниями взрослого окружения, у ребенка создалась очень странная и неверная картина мира. Многое можно исправить чисто на образовательном уровне.

Пренатальный банк ребенка бывает полон таких инграмм, с которыми и 35-летний сознательный преклир побоится соприкоснуться. Трак времени забит родительскими ссорами, а иногда и жестокостью. Требование встретиться со всем этим было бы чрезмерным по отношению к ребенку четырех-шести лет. Это ему не по силам. Его аналитическое мышление еще недостаточно развито, и в его обычном банке нет еще полного набора данных, которыми он мог бы оперировать, чтобы произвести оценку событий.

Предположим, вы начали процессинг, вернув ребенка к тому времени, когда он катался на санках или шел купаться. Ребенок сотрудничает, с готовностью откликается на команды идти вперед или назад по траку времени, пока вы не скажете: "Давай отправимся к тому моменту, когда мама застала тебя, таскающим потихоньку печенье, и наказала". Все! Туда-то он и не желает идти. Наказание не было сильным — мама пару раз слегка шлепнула его по попке, но преступник был без памяти от страха. Если уж такое происшествие кажется ему невыносимым, то как же можно ожидать, что он отправится к настоящему домашнему сражению, разыгравшемуся между его родителями.

Таким образом, стандартный процессинг исключен, по крайней мере до тех пор, пока ребенок не будет обучен обращению с собственным телом и не приобретет достаточный объем сведений, позволяющий ему делать адекватные оценки. Это открывает совершенно новый путь для процессинга: просто дайте ребенку больше исходных данных, работайте над идентификацией объектов на образовательном уровне.

Предположим, что совершенно нормальный ребенок все простужается и простужается, у него развивается астма, он серьезно болен и родители, говоря: "Мы перепробовали все на свете", наконец, приводят ребенка к одитору. Лучше всего говорить с самим ребенком в отсутствии родителей. Попросите его сесть и обращайтесь с ним уважительно. Вы увидите, что и он ответит вам с уважением. Это и будет началом ведения случая.

Лучшее, что можно сделать для ребенка, — это завоевать его доверие и дружбу до такой степени, чтобы он соглашался и мог возвращаться к горестным для него событиям. (Вот, например, большое горе — кто-то отобрал его трехколесный велосипед). Когда случай очищен от скорби, велика вероятность, что исчезнут хронические заболевания, ослабеет внутреннее напряжение ребенка, и он станет вполне уравновешенным. Затем следует исключить отпирание инграмм в будущем, объяснив родителям механизм рестимуляции и рассказав о последствиях для ребенка происходящих в его присутствии ссор. На этом этапе еще не является целью полное очищение, а только деинтенсификация инграмм. Ваша задача — привести ребенка в такое состояние, чтобы он мог лучше ладить со своим окружением.