Детская библиотека. Том 68 - [20]

— Может, вы мне все-таки объясните, что происходит? — в четвертый раз спросил у всех папа Егора. — Какие карты? Какие охотники?

— Сережа, я удивляюсь, как таких бестолковых держат на серьезной работе, — сказала бабушка.

— Но я правда ничего не понимаю, — пожаловался папа.

— Я сама никогда ничего не понимала, — посочувствовала сыну бабушка. — Хотя жила с твоим отцом много лет.

— Некоторые вещи можно разглядеть только в детстве и в старости, — словно извиняясь, объяснил Максим Гайкин.

— Но ведь можно обратиться в полицию, — уперся папа. — Если эти люди… охотники, или как их там, вламываются в квартиру, значит, они преступники. Пусть их посадят в тюрьму.

— Серых охотников трудно посадить в тюрьму, — грустно сказал дедушка Гайкин. — И дело не в них. Меня пугает их хозяин…

Егор хотел спросить, кто такой хозяин, но тут медсестра принесла бабушке бутерброды, а Лера приложила палец к губам. Дедушка Гайкин тоже вел себя странно, не к месту хихикал, подскакивал и путал слова. В принципе, Егор уже привык, что дед и внучка оба слегка чокнутые. Но, взяв бабушку Егора за руку, дедушка Гайкин словно потерял остаток мозга. Папа-Молотков наблюдал за своей матерью, разинув рот. Словно для приличия немножко поболтав о сломанном замке и разбитой голове, дедушка Гайкин и бабушка Егора заговорили на своем, не понятном ни для кого, языке.

— Брюки дудочкой, — вскрикивал Гайкин. — У меня был самый высокий кок на макушке!

— Вы дрались из-за меня три раза, — довольно хихикала бабушка. — Особенно долго и красиво перед премьерой индийского фильма с Раджем Капуром.

— Отец Семена ездил на трофейной «эмке», — притворно багровел Гайкин. — Поэтому ты выбрала его!

— А ты, предатель, целовался со Светкой и даже угощал ее мороженым. Самым дорогим, за двадцать две копейки! — зловеще вспоминала бабушка.

— Она меня бросила, — погрустнел Гайкин. — Оля, я герой водевиля. Моя жена сбежала во Францию с продавцом колготок.

— Я читала все газетные заметки про тебя, — серьезно сказала бабушка. — И Семен мне не мешал. Мы вместе радовались, когда тебя назначили главным конструктором.

— Я не знал, что Семена с нами нет, — понурился Гайкин.

— Четыре года, — кивнула бабушка. — А ты… давно один?

— Я не один, — Гайкин притянул к себе внучку. — У Лерочки еще брат годовалый есть.

Бабушка Молоткова и дедушка Гайкин улыбнулись друг другу той тихой и загадочной улыбкой, которой иногда обменивались папа и мама Егора. Особенно когда думали, что Егор уже спит, а сами сидели в обнимку в кресле и смотрели телевизор. А потом бабушка и дедушка принялись петь песни. Вроде незнакомые, но Егору скоро стало казаться, что он их уже когда-то слышал. Мальчик сам не заметил, как стал подпевать, и его папа тоже. Дедушка Гайкин запевал глубоким баритоном, бабушка вступала альтом. Папа стал отбивать мотив вилкой по железной кружке, а Егор — колотить ложкой по батарее. Получилось очень красиво, настоящий оркестр. Слушая, как все поют и играют, Лера заулыбалась.

Но концерт продлился недолго. Дедушка Гайкин как раз дирижировал, взобравшись на стул. Егор с папой хором грянули «И летели наземь самураи, под напором стали и огня!»… И вдруг в палату ворвалась толстая врачиха. Вместо того чтобы порадоваться вместе со всеми, она раздулась, побагровела и стала орать, что тут больница, а не портовый кабак. Бабушка ответила, что предпочла бы кабак этой дрянной палате.

Молотков-младший никогда не пел в портовом кабаке, зато его папа служил во флоте. Потому Егор решил спросить, что плохого в портовых кабаках. Папа подумал и сказал, что лично он ничего плохого в них не видит, но маме об этом лучше не говорить. Затем врачиха объяснила, что результаты обследования придут завтра, и Ольгу Сергеевну можно будет забрать домой.

Когда все засобирались, бабушка тихонько поманила Егора:

— Поди сюда, молодой человек. Вы там чая попили, как я сказала?

Рядом с бабушкиной кроватью стоял столик на колесиках с прозрачным верхом. Бабушка шепталась с внуком, а сама водила пальцем по стеклу.

— Да, попили, — Егор следил за невидимыми узорами, которые оставлял на стекле бабушкин палец. — Бабуля, мы случайно сломали подставку для чая. Но там… Ничего ценного в ней нет. Всего лишь подставка.

— Вот как? — Бабушка задумалась. — Н-да, твой дед Семен был большой хитрец, а я старалась лишнего не спрашивать. Чем могла, я тебе помогла. Наверное, это все. Дальше ты должен сам.

— Мама, ты о чем? — робко осведомился Сергей Молотков.

— Твой сын знает, о чем. Верно, Егорушка? — Бабушка заговорщицки пожала внуку ладонь.

У младшего Молоткова вдруг пропал дар речи. Ему показалось, что язык стал очень большим и закупорил горло. Егор, не отрываясь, следил за бабушкиной правой рукой. Ее указательный палец вроде бы бесцельно ползал по стеклянному столику. Но мальчик не мог припомнить, чтобы бабушка хоть что-то делала просто так. Она никогда не разгадывала бестолковые кроссворды, не отвлекалась на сериалы и не читала дамские журналы. Бабушка очень его любила, но всегда вела себя строго и серьезно. И сейчас… она пыталась сказать внуку жестами что-то важное. Наверное, то, что не имела права сказать словами.