Детская библиотека. Том 62 - [42]
Со всем этим грузом и с собакой я отчалил от корабля, так как уже начинался прилив. В тот же день, к часу ночи, я вернулся на остров, измученный и усталый до крайности.
Я решил перенести свою добычу не в пещеру, а в новый грот, так как туда было ближе. Ночь я опять провёл в лодке, а наутро, подкрепившись едой, выгрузил на берег привезённые вещи и произвёл им подробный осмотр. В бочонке оказался ром, но, признаться, довольно плохой, гораздо хуже того, который мы пили в Бразилии.
Зато, когда я открыл сундуки, я нашёл в них много полезных и ценных вещей.
В одном из них был, например, погребец[20] очень изящной и причудливой формы. В погребце было много бутылок с красивыми серебряными пробками; в каждой бутылке — не меньше трёх пинт[21] великолепного, душистого ликёра. Там же я нашёл четыре банки с отличными засахаренными фруктами; к сожалению, две из них были испорчены солёной морской водой, но две оказались так плотно закупорены, что в них не проникло ни капли воды. В сундуке я нашёл несколько совсем ещё крепких рубах, и эта находка меня очень обрадовала; затем полторы дюжины цветных шейных платков и столько же белых полотняных носовых платков, которые доставили мне большую радость, так как очень приятно в жаркие дни утирать вспотевшее лицо тонким полотняным платком.
На дне сундука я нашёл три мешочка с деньгами и несколько небольших слитков золота, весом, я думаю, около фунта.
В другом сундуке были куртки, штаны и камзолы, довольно поношенные, из дешёвой материи.
Признаться, когда я собирался на этот корабль, я думал, что найду в нём гораздо больше полезных и ценных вещей. Правда, я разбогател на довольно крупную сумму, но ведь деньги были для меня ненужным мусором! Я охотно отдал бы все деньги за три-четыре пары самых обыкновенных башмаков и чулок, которых не носил уже несколько лет.
Сложив добычу в надёжном месте и оставив там мою лодку, я пошёл в обратный путь пешком. Была уже ночь, когда я вернулся домой. Дома всё было в полном порядке: спокойно, уютно и тихо. Попугай приветствовал меня ласковым словом, и козлята с такой радостью подбежали ко мне, что я не мог не погладить их и не дать им свежих колосьев.
Прежние мои страхи с этого времени как будто рассеялись, и я зажил по-старому, без всяких тревог, возделывая поля и ухаживая за своими животными, к которым я привязался ещё сильнее, чем прежде.
Так я прожил ещё почти два года, в полном довольстве, не зная лишений. Но все эти два года я думал только о том, как бы мне покинуть мой остров. С той минуты, как я увидел корабль, который сулил мне свободу, мне стало ещё более ненавистно моё одиночество. Дни и ночи проводил я в мечтах о побеге из этой тюрьмы. Будь в моём распоряжении баркас, хотя бы вроде того, на котором я бежал от мавров, я без раздумья пустился бы в море, даже не заботясь о том, куда занесёт меня ветер.
Наконец я пришёл к убеждению, что мне удастся вырваться на волю лишь в том случае, если я захвачу кого-нибудь из дикарей, посещавших мой остров. Лучше всего было бы захватить одного из тех несчастных, которых эти людоеды привозили сюда, чтобы растерзать и съесть. Я спасу ему жизнь, и он поможет мне вырваться на свободу. Но план этот очень опасен и труден: ведь для того чтобы захватить нужного мне дикаря, я должен буду напасть на толпу людоедов и перебить всех до единого, а это мне едва ли удастся. Кроме того, моя душа содрогалась при мысли, что мне придётся пролить столько человеческой крови хотя бы и ради собственного спасения.
Долго во мне шла борьба, но наконец пламенная жажда свободы одержала верх над всеми доводами рассудка и совести. Я решил, чего бы это ни стоило, захватить одного из дикарей в первый же раз, как они приедут на мой остров.
И вот я стал чуть не ежедневно пробираться из своей крепости к тому далёкому берегу, к которому всего вероятнее могли пристать пироги дикарей. Я хотел напасть на этих людоедов врасплох. Но прошло полтора года — даже больше! — а дикари не показывались. В конце концов нетерпение моё стало так велико, что я забыл о всякой осторожности и вообразил почему-то, что, доведись мне повстречаться с дикарями, я легко справился бы не то что с одним, но с двумя или даже с тремя!
Глава 21
Представьте же себе моё изумление, когда, выйдя однажды из крепости, я увидел внизу, у самого берега (то есть не там, где я ожидал их увидеть), пять или шесть индейских пирог. Пироги стояли пустые. Людей не было видно. Должно быть, они вышли на берег и куда-то скрылись.
Так как я знал, что в каждую пирогу обыкновенно садится по шесть человек, а то и больше, признаюсь, я сильно растерялся. Я никак не ожидал, что мне придётся сражаться с таким большим количеством врагов.
«Их не меньше двадцати человек, а пожалуй, наберётся и тридцать. Где же мне одному одолеть их!» — с беспокойством подумал я.
Я был в нерешительности и не знал, что мне делать, но всё же засел в своей крепости и приготовился к бою.
Кругом было тихо. Я долго прислушивался, не донесутся ли с той стороны крики или песни дикарей. Наконец мне наскучило ждать. Я оставил свои ружья под лестницей и взобрался на вершину холма.
