Детская библиотека. Том 6 - [31]

— Да, наши Ботинки далеко пойдут.

Но как бы далеко ни ходили Ботинки, всякий раз они возвращались в свою комнату.

— Ну, что? — интересовались Шлепанцы. — Как реагировала публика?

— Да никак. Советовали нас чем-то смазать.

— Канифолью, наверное! — подхватывали Шлепанцы. — Слышали мы этих любителей канифоли, — разве у них скрип? А тоже называются — Скрипки! Вот у вас…

Ботинки стояли, задрав носы от удовольствия. Им даже было немножко приятно, что их не понимают, недооценивают, и они с радостью внимали словам Шлепанцев:

— Ничего, ваше время придет!

И время Ботинок действительно пришло. Их смазали, но, конечно, не канифолью, а обыкновенным жиром. Ботинкам, как видно, жир понравился, они успокоились и перестали скрипеть. В комнате стало совсем тихо.

И только временами из-под кровати доносился сокрушенный вздох Шлепанцев:

— Какой талант загубили!

Несправедливость

— Работаешь с утра до вечера, — сокрушался Здоровый Зуб, — и никакой тебе благодарности! А Гнилые Зубы — пожалуйста: все в золоте ходят. За что, спрашивается? За какие заслуги?

Сильный аргумент

Мелок трудился вовсю. Он что-то писал, чертил, подсчитывал, а когда заполнил всю доску, отошел в сторону, спрашивая у окружающих:

— Ну, теперь понятно?

Тряпке было непонятно, и поэтому ей захотелось спорить. А так как иных доводов у нее не было, она просто взяла и стерла с доски все написанное.

Против такого аргумента трудно было возражать: Тряпка явно использовала свое служебное положение. Но Мелок и не думал сдаваться. Он принялся доказывать все с самого начала — очень подробно, обстоятельно, на всю доску.

Мысли его были достаточно убедительны, но — что поделаешь! — Тряпка опять ничего не поняла. И когда Мелок окончил, она лениво и небрежно снова стерла с доски все написанное.

Все, что так долго доказывал Мелок, чему он отдал себя без остатка…

Пустая формальность

Гладкий и круглый Биллиардный Шар отвечает на приглашение Лузы:

— Ну что ж, я — с удовольствием! Только нужно сначала посоветоваться с Кием. Хоть это и пустая формальность, но все-таки…

Затем он пулей влетает в Лузу и самодовольно замечает:

— Ну вот, я же знал, что Кий возражать не станет…

Заплата

Новенькая Заплата достаточна ярка, и она никак не может понять, почему ее стараются спрятать. Ведь она так выделяется на этом старом костюме!

Циркуль

Рисунок был действительно хорош. Циркуль не мог скрыть своего восхищения:

— Знаешь, брат Карандаш, неплохо. Совсем неплохо. Оказывается, ты не без способностей.

Потом подумал и говорит:

— Только вот в теории ты слабоват, расчеты у тебя хромают. Давай-ка вместе попробуем!

И Карандаш, руководимый Циркулем, забегал по бумаге. Но сколько он ни бегал, в результате получался один единственный круг.

— Неплохо. Вот теперь — неплохо, — радовался Циркуль. — Видишь, что значит теория. Сразу твой почерк приобрел уверенность, четкость и определенность. Только чего-то здесь все же не хватает. Какой-то детали. В смысле детали подкачал ты, брат Карандаш.

И опять Карандаш, выбиваясь из сил, бегал по бумаге и оставлял на ней круг — несколько больший, чем прежний, но все же только круг.

И опять сокрушался Циркуль:

— Рисунок-то хорош. Все точно, по теории. И масштабы шире, чем прежние. Только не хватает в нем какой-то детали. Ты еще постарайся, брат Карандаш, а?

Глина

Глина очень впечатлительна, и всякий, кто коснется ее, оставляет в ней глубокий след.

— Ах, сапог! — киснет Глина. — Куда он ушел? Я не проживу без него!

Но проживает. И уже через минуту:

— Ах, копыто! Милое, доброе лошадиное копыто! Я навсегда сохраню в себе его образ…

Разговор с колесом

— Трудно нашему брату, колесу. Всю жизнь трясись по дорогам, а попробуй только перевести дух, такую получишь накачку!

— Значит, спуску не дают?

— Ох, не дают! Да еще того и гляди — под машину угодишь. Вот что главное.

— Под машину? Разве ты не под машиной работаешь?

— Еще чего придумаете! Я пятое колесо, запасное…

Клякса

Среди однообразных букв на листе бумаги одна Клякса умеет сохранить свою индивидуальность. Она никому не подражает, у нее свое лицо, и прочитать ее не так-то просто.

Колода

Нет, не может понять Скрипку Колода. — Если б у меня был такой мягкий, такой красивый Футляр, я бы его ни на какие смычки не променяла. И что в этом Смычке Скрипка находит? Только и знает, что пилит ее, а она еще радуется, веселится! Если бы меня так пилили…

Пожалуй, в этом Колода права: если бы пилили ее, все выглядело бы совсем иначе.

Опыт

Каких только профессий не перепробовал Пузырек!

Был медиком — устранили за бессодержательность. Попытал себя в переплетном деле — тоже пришлось уйти: что-то у него там не клеилось. Теперь Пузырек, запасшись чернилами, надумал книги писать. Может, из него писатель получится? Должен получиться: ведь Пузырек прошел такую жизненную школу!

Излияние

Бутылочка была почти пуста, а по столу разлилась огромная чернильная лужа. И все же я попробовал наполнить свою авторучку.

Но с Бутылочкой невозможны были никакие деловые отношения. Захлебываясь от восторга, она твердила одно:

— Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то я излила свою душу! Наконец-то я показала, на что я способна!

Я пробовал настроить ее на серьезный лад, но не тут-то было.