Детоубийцы - [14]

И вспоминая объ этомъ знаменитомъ посщеніи, старикъ запвалъ псенку, которой его научилъ отецъ:

Подъ тѣнью зеленой сосны

Говоритъ королю королева:

Люблю тебя очень, Карлитосъ,

Но больше люблю Мануэля.

Его дрожавшій голосъ принималъ во время пнія насмшливое выраженіе, при каждомъ стих онъ подмигивалъ, какъ тогда, когда обитатели Альбуферы придумали четверостишіе, мстя за экскурсію, которая своей пышностью казалась насмшкой надъ смиренной нищетой рыбаковъ.

Эта счастливая для Тонета пора продолжалась недолго. Ддъ становился все требовательне и деспотичне. Видя, что внукъ наловчился управлять баркой, онъ уже не позволялъ ему бродить, когда захочется. Съ утра онъ поднималъ его на ловлю, точно засаживалъ въ темницу. Онъ долженъ былъ собрать опущенныя прошлой ночью большія сти, въ которыхъ извивались угри, и снова опустить ихъ: работа, требовавшая извстнаго напряженія, заставлявшая его стоять на краю барки подъ жгучими лучами солнца.

Ддъ слдилъ неподвижно за работой мальчика, не оказывая ему помощи. Возвращаясь домой, старикъ растягивался на дн барки, какъ илвалидъ, предосгавляя вести ее внуку, который задыхался, дйствуя весломъ. Рыбаки издали привтствовали морщинистое лицо дядюшки Г_о_л_у_б_я, показывавшееся у края барки. «Ахъ, хитрецъ. Какъ удобно онъ устроился! Бездльничаетъ, какъ пальмарскій попъ, а бдный внукъ обливается потомъ, работая весломъ!» Ддъ возражалъ съ авторитетностью учителя: «Такъ учатся люди! Точно такъ же его самого училъ отецъ!»

Потомъ наступало время ловли острогой: поздка по озеру отъ заката и до восхода солнца, въ темнот зимнихъ ночей. Тонетъ присматривалъ на носу за кучей сухихъ листьевъ, горвшихъ, какъ факелъ, распространяя по черной вод широкую кровавую полосу. Ддъ становился на корм съ острогой въ рук: это былъ желзный трезубецъ съ острымъ концомъ, страшное орудіе, которое впившись въ предметъ могло быть оторвано только съ большими усиліями и страшными слдами разрушенія. Свтъ проникалъ до самаго дна озера. Ясно выступали раковины, водоросли, цлый таинственный міръ, незримый днемъ. Вода была такъ прозрачна, что, казалось, барка носится въ воздух. Обманутыя свтомъ рыбы слпо бросались на красное сіяніе и — цапъ! — каждымъ ударомъ дядюшка Г_о_л_у_б_ь вытаскивалъ изъ глубины жирную рыбу, отчаянно трепетавшую на конц остраго трезубца.

Этотъ способъ рыбной ловли приводилъ Тонета на первыхъ порахъ въ восторгь. Однако мало-по-малу развлеченіе превратилось въ рабство и онъ начиналъ ненавидть озеро, съ тоской глядя на блые домики Пальмара, выдлявшіеся на темной линіи тростниковъ.

Съ завистью вспоминалъ онъ о первыхъ годахъ, когда свободный отъ всякихъ другихъ обязанностей, кром посщенія школы, онъ бгалъ по всмъ уличкамъ деревушки, слыша, какъ всюду сосдки называли его хорошенькимъ и поздравляли мать.

Тогда онъ былъ еще своимъ собственнымъ господиномъ. Больная мать говорила съ нимъ съ блдной улыбкой, извиняя вс его выходки, а П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ выносила вс его дерзости съ кротостью низшаго существа, съ благоговніемъ взирающаго на боле сильное. Кишвшая между хатами дтвора видла въ немъ своего предводителя и вс шли вдоль канала, бросая камнями въ утокъ, убгавшихъ, крякая подъ крики женщинъ.

Разрывъ съ ддомъ обозначалъ возвращеніе къ старой вольной жизни. Онъ уже не будетъ уходить изъ Пальмара до зари, чтобы до ночи оставаться на озер. Весь день былъ въ его распоряженіи въ этой деревушк, гд изъ мужчинъ оставались только священникъ, школьный учитель и начальникъ морскихъ карабинеровъ, который прогуливался съ своими свирпыми усами и краснымъ носомъ алкоголика на берегу канала, между тмъ, какъ женщины пряли въ дверяхъ, оставляя улицу въ распоряженіе дтишекъ.

Освободившись отъ труда, Тонетъ возобновилъ старыя дружбы. У него было два товарища, родившіеся по сосдству: Нелета и П_і_а_в_к_а.

Двочка не имла отца. Ея мать была торговкой угрями въ город. Въ полночь она нагружала свои корзины на баркасъ, именуемый «телгой угрей». По вечерамъ она возвращалась въ Пальмаръ, рыхлая и тучная, утомленная дневнымъ путешествіемъ, ссорами и торгомъ на рынк. Бдная женщина ложилась до наступленія ночи, чтобы встать съ первыми звздами и такая ненормальная жизнь не позволяла ей заботиться о дочери. Двочка росла на попеченіи сосдокъ и главнымъ образомъ матери Тонета, часто дававшей ей пость и обращавшейся съ ней, какъ съ новой дочкой. Двочка была однако мене послушна, чмъ П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ, и предпочитала сопровождать Тонета въ его экскурсіяхъ, вмсто того, что по цлымъ часамъ сидть и учиться вязать сти.

П_і_а_в_к_а носилъ ту же кличку, какъ его отецъ, самый знаменитый пьяница во всей Альбуфер, маленькій старичокъ, высохшій отъ долголтняго пьянства. Оставшись вдовцомъ, съ однимъ только сыномъ, маленькимъ Піавочкой, онъ отдался алкоголю, и народъ видя, какъ онъ жадно и безпокойно посасываетъ вино, сравнилъ его съ піавкой, создавъ такимъ образомъ его кличку.

По цлымъ недлямъ онъ пропадалъ изъ Пальмара. Порой бывало извстно, что онъ бродилъ по деревушкамъ материка, прося милостыню у богатыхъ крестьянъ Катаррохи и Массонасы и высыпаясь въ амбарахъ. Когда онъ долгое время проживалъ въ Пальмар, по ночамъ исчезали изъ каналовъ сти, верши опорожнялись до прихода ихъ хозяевъ, и не одна сосдка, считая своихъ утокъ, съ крикомъ и плачемъ удостоврялась въ пропаж одной изъ нихъ. Карабинеръ громко кашлялъ и такъ близко подходилъ къ П_і_а_в_к_, какъ будто хотлъ ткнутъ ему въ глаза свои большіе усы. Пьяница протестовалъ, призывая въ свидтели святыхъ, за неимніемъ боле достоврныхъ поручителей. Просто это интриги! Людиотятъ его погубить, какъ будто недостаточно онъ уже несчастенъ и бденъ, обитая въ худшей хат деревушки! И чтобы успокоить свирпаго представителя закона, не разъ выпивавшаго рядомъ съ нимъ и только не признававшаго своихъ друзей за стнами трактира, онъ перекочевывалъ на друтой берегъ Альбуферы, не возвращаясь въ Пальмаръ впродолженіи нсколькихъ недль.