Дети Земли и Солнца - [18]

И тут, повинуясь скорее интуиции, чем логическому расчету, он локтем врубил ракетные ускорители, которые стояли на вертолете на тот случай если машина потеряет управление и будет сваливаться в штопор. Вертолет резко дернулся. Машина пошла вниз, резко набирая скорость. Джона он не видел, но каким-то шестым чувством он чувствовал, что, включив форсаж, обогнал Джона в падении и вертолет с непреодолимой силой и скоростью яростным метеоритом несется к земле, точнее к снежному уступу. Питер направил пикирующую машину в снежную гору сжал зубы и выпрыгнул из кабины в ничто, пустоту, просто в воздух. Что это было? – трезвый расчет или голос интуиции, он не знал. Прошли мгновения. Вертолет врезался в снежный уступ, Топлива на вертолете оставалось ровно столько, чтобы взрыв баков при падении поднял вверх снежный фонтан, сделал спасительную подушку, в которой оказались почти задохнувшиеся Питер и Джон. Их обоих отбросило на уступ, начало мять, коверкать. Это была воздушно-снежная мясорубка. И тут все кончилось. Навалилась тишина. Дым, поднимающийся со дна ущелья, устремился к солнцу, превращаясь в белое горное облако, которое смотрело на мир чисто и открыто.

Питер с неимоверным усилием поднес к лицу пилотский часы-монитор биологических параметров. Левая и правая сторона подписанные «Питер» и «Джон» пульсировали зелеными звездочками, звездочками Жизни звездочками Надежды…

– Питер, Джон! Где вы? Быстро домой, я вам что сказала – только полчаса, а то ужин остынет!

Мальчишки, снимая пилотские шлемы, нехотя поплелись домой, забыв про старые обиды и синяки, последствия былых «авиакатастроф». И все-таки они в следующий раз обязательно долетят до спасительного горного уступа, долетят ВМЕСТЕ. Они это уже твердо знали и верили в себя.

Будет жить!

Двери лаборатории открылись с легким шелестом. Из нее быстро, почти беззвучно проследовали двое в белых халатах. Их лица закрывали полупрозрачные маски-скафандры с внутренними фильтрами.

На этот раз эксперимент обещал быть удачным: сканирование было завершено, пациент жил. Его сердце давало ровные, правильной прямоугольной формы импульсы на экране монитора.

– Грег, ты ничего не заметил странного по ходу операции?

– Нет, Фил. А в чем дело?

– Мне показалось, что у этого несчастного на глазах выступали слезы.

– Да брось, Фил, тебе действительно показалось. Это же общий наркоз. Даже на уровне подсознания локатор показывал полную тишину.

– Странно.

Конрад медленно приходил в себя. Он мучительно пытался вспомнить что-то очень важное, но это все время ускользало из его памяти.

Что-то изменилось в мире. Он вспомнил Элси.

– Элси…

И тут Конрад понял: он ничего не чувствовал! Новый механический мотор, который после операции должен был заменить его собственное сердце, может быть, не совсем здоровое от рождения, гнал по его венам и артериям кровь. Но был всего лишь машиной.

Он вспомнил консилиум перед операцией. Светила медицины говорили, что он – счастливчик и теперь может жить вечно. То, что создали хирурги и техники, практически не имело износа, а радиоизотопный источник питания мог давать энергию около тысячи лет, затем его можно было снова заменить и…

Конрад ощутил не страх, нет. Какую-то непонятную безнадежность. Будто бы из цветного и радостного мир превратился в черно-белый. И он с удивлением обнаружил, что плачет…

Системы медицинского контроля и диагностики завыли, загудели сигналами предупреждения. В клинике начался переполох. Сотрудники лабораторий, хирурги, сшибая друг друга с ног, бросились на зов сирены. Дверь палаты с грохотом распахнулась и из оглушительного воя возникла Элси. Лицо у нее было белое, как лист бумаги, глаза заплаканные, волосы растрепанные. Как львица, которая спасает любимого детёныша от гибели, она одним молниеносным движением пересекла палату, упала на колени перед кроватью и уткнулась Конраду головой в грудь, расшвыривая присоски датчиков.

– Конрад! Ты жив! – одна фраза, и волна необыкновенной легкости подхватила и закружила их в радостном мгновении, пенясь и звеня.

Вбежавшие хирурги непонимающе смотрели на них и на дисплеи диагностического комплекса. Сердце пациента, которое час назад совсем отказывалось работать, теперь ритмично билось.

– Фил! Этого не бывает! – Грег смотрел на дисплей. Лицо его вытянулось, глаза были широко раскрыты. – Это же был безнадежный случай, врожденный порок сердца! Мы ничего не делали, только провели сканирование грудной клетки, чтобы рассчитать параметры модели-прототипа его сердца.

– К черту наши прототипы, Грег! – ответил Фил. – Он человек, и если и умрет, то по-человечески.

На экране медицинского комплекса бесновались загадочные кривые, выписывая новую человеческую жизнь и судьбу…

Как во сне…

Он очутился в кабине спейсера. В голове еще шумело, круги плыли перед глазами. Он посмотрел на обзорный дисплей – горизонт был чист. Уже привычным движением он нажал до упора регулятор форсажа. Горизонт расширился, звезды вспыхивали и пропадали, оставляя в пространстве яркий, огненный след. Спейсер выходил в заданный квадрат боевых действий.

Тут ему вспомнились дети, жена – чувственная блондинка со стройной талией и красивой грудью. Он лишь на мгновение позволил себе сентиментальность. Лип п. на мгновение, и снова стал Стальным Филом – грозой звездных трасс.