Дети Земли - [19]

По мере удаления от края горизонта скорость светила замедляется, розовато-красный серп Земли, меняя размеры и оттенки, делается шире, ярче и вскоре становится голубовато-белым. Багровое Солнце разгорается, желтеет, белеет и, наконец, брызжет таким нестерпимым фиолетово-серым светом, что приходится на окна спустить дополнительные светофильтры. Но и с ними Солнце не превращается в знакомое, чуть желтоватое светило. Могучее и яростное, оно полыхает среди неизмеримой чёрной бездны, не освещая её и не затмевая блеска звёзд и планет. Вокруг него сияет перламутром косматая, слегка растянутая корона.

Галя смотрит на Землю. Её серп уже превратился в большой белый полукруг. Вокруг него, как лёгкая вуаль, висит голубая дымка атмосферы. Земля кажется почти одноцветной. Местами виднеются бесформенные пятна — очевидно, облака. Почти никаких намёков на очертание материков и океанов! Жаль!

Подходит Маша и обвивает её руками.

— Гляди! — говорит она, показывая в сторону Солнца. — Они выстроились для нашей встречи!

Действительно, все видимые простым глазом планеты, сгруппировались около Солнца. Справа от него, в созвездии Водолея, светятся свинцовый Сатурн и желтоватый, как латунь, Меркурий. Слева, в созвездии Рыб, около самого Солнца пламенеет медно-красный Марс. Чуть подальше, на границе Овна, горит золотистый Юпитер, а ещё дальше, в созвездии Тельца, сияет белоснежная красавица Венера. Галя знает, что такое удивительное расположение планет — просто редкая случайность. Но, как подавляющее большинство людей, Галя чуть-чуть суеверна, и ей хочется видеть доброе знамение в том, что планетная семья собралась вместе, чтобы приветствовать своего нового собрата.

Глава 4 В МИРЕ ЧУДЕС

Небесный свод, горящий славой звёздной,

Таинственно глядит из глубины, —

И мы плывём, пылающею бездной

Со всех сторон окружены.

Ф. Тютчев

А теперь, товарищи, немедленно спать! — сказал Игорь Никитич, поднимаясь из-за стола. — И не забудьте пристегнуться ремнями, иначе вы рискуете взлететь во сне на воздух, когда кабина перестанет вращаться, — добавил он, укладываясь на койку.

Вскоре все последовали его примеру. Металлические шторы на окнах были закрыты, освещение выключено, и в кабине воцарилась непроницаемая тьма. Тишину нарушало только тикание хронометров да мирное посапывание спящих. Несмотря на крайнее утомление, а может быть, именно вследствие этого, Галя довольно долго не могла уснуть. Снова и снова переживала она перипетии взлёта или старалась вообразить мир без тяжести, ожидавший её при пробуждении.

В конце концов усталость взяла своё, и Галя уснула. Сначала сон её был очень глубоким. Но по мере того, как организм восстанавливал силы, отдохнувший мозг стал развёртывать перед её внутренним взором всё более и более пёстрый ковёр сновидений.

…Москва. Летний солнечный день. Галя торопится на занятия. Боясь опоздать, она старается догнать переполненный троллейбус, но он уходит у неё прямо из-под носа. Она долго стоит в очереди, но уже не на улице, а в институтском коридоре. Сейчас её вызовут на экзамен. Галя чувствует, что плохо подготовилась. Она волнуется, и из-за этого время тянется томительно долго.

…Институт самым необъяснимым образом превращается в Парк культуры. Она стоит перед качелями и смотрит, как какие-то парни несколько раз подряд описывают в воздухе одну и ту же тошнотворную дугу. От этого сосёт под ложечкой и мутит… Раз, два! Раз, два! — бухает в такт сердце…

…Скорей, скорей, она опаздывает! Автомобиль мчится по загородному шоссе, взлетая на подъёмах и отчаянно ныряя на спусках. У-ух! У-ух! У-ух! Вверх — вниз! Вверх-вниз!.. Когда же конец этому сумасшедшему пути?

…Кабина «Урана». Уже много-много часов Галя лежит на койке, раздавленная непрекращающимся ускорением. Спидометр показывает чудовищную цифру: двести девяносто семь тысяч километров в секунду! А разгон всё идёт и идёт. От непомерной тяжести трудно дышать и кружится голова,

Игорь Никитич как ни в чём не бывало расхаживает по кабине.

— Сейчас мы достигнем скорости света, и время перестанет для нас существовать. — Он многозначительно указывает на окно: — Видишь, какими фиалками цветут звёзды впереди? А те, что сзади, похожи на брызги крови. Наша скорость изменяет частоту встречных и догоняющих световых волн. Вот, вот, смотри! Мы помчались, как световой луч!

Галя приникает к окну и видит, как весь бесчисленный звёздный рой вдруг приходит в движение. Яркие фиолетовые звёзды, расположенные как будто на самом пути «Урана», медленно, потом всё быстрей и быстрей отходят в сторону, зеленеют, белеют, стремительно проносятся мимо и, снова смыкаясь у какого-то полюса позади корабля, постепенно багровеют и гаснут. Какой восторг! Какая неописуемая красота!

Звёзд впереди становится всё меньше и меньше. «Уран» покидает пределы Галактики. Она остаётся где-то там, в прошлом, невидимая из-за чудовищной скорости. Кругом темно, пусто… и страшно! Одни… Одни среди беспредельной, невероятной чёрной пустоты! Никто не услышит, не поможет, не узнает… Какая тоска!

Время тянется, как тонкая бесконечная паутина. Кажется, будто века нескончаемой вереницей бредут мимо остановившегося «Урана»… «А что, если паутина порвётся. — скребётся, как мышь, нестерпимая мысль. — Тогда…»