Дети вечного марта. Книга 2 - [34]

Стоп! О чем речь-то, господа? Позапрошлую ночь малахай мирно почивал на своем месте. А птицеловы почивали в гостинице при трактире. Хозяин может подтвердить.

— Не понял, господин хороший, откуда у вас моя шапка?

— Точно не понял, — подтвердил комендант. — Я ж тебе человеческим языком говорю: капитан замкового отряда ее принес. Нашли твою шапку рядом с телом замученной девушки Герты. Так что ты уж не запирайся больше, расскажи, как все было.

Игорь, сославшись на трактирщика, предъявил свое алиби. На что комендант только рассмеялся, обозвал Игоря дураком недоделанным и кликнул Горбашку.

— Трактирщика привел?

— Тут он, за дверью.

— Давай его сюда.

Лицо Карика оплыло синим блином. Из рассеченной губы сочилась кровь. Добротная рубашка превратилась в лохмотья.

— Скажи-ка нам, почтенный, когда к тебе приехали эти двое?

— Вчера утром, — прошамкал Карик обеззубленным ртом.

— А с какой стороны?

— Со стороны Новой заимки.

— Уведи, Горбашка.

Упырь подхватил Карика под мышки и выволок за дверь. Комендант с кривой усмешкой смотрел на Игоря. А тот, наконец, допер, что не в сонном дворцовом покое пребывает. И не тупые, послушные кнехты кругом, а чужой непривычный мир, в котором, оказывается, запросто могут оклеветать. И любой трактирщик, если его предварительно хорошо избить, пожечь пятки железом, или зубы выдергать, подтвердит не только, что ты в этой самой шапке приехал, но и что в крови она была. Да что там мелочится, подтвердит, что ты на его глазах девушку насильничал и потом убивал.

— Это мы его просто так поспрашивали, — мимоходом пояснил комнедант. — Если применить дознание второй, а лучше третьей степени, выйдет, что ты, мил человек, и есть Его Светлость герцог Арий, а друг твой — сам князь Мец.

— А герцогского гнева не боишься? Если на то пошло, знай, я прибыл с тайным поручением Его Светлости.

Этого говорить не стоило, само вырвалось отрыжкой страха.

— Горбаша, нам в этот раз совсем набитые дураки попались, — устало проговорил комендант, — откуда вы такие взялись? С Границы, что ли? Или вы человеческих слов не понимаете?

— Ага, — обречено подтвердил Игорь. — Я ничего не понимаю.

— О! — поднял палец комендант. — Раз не понимаешь, поинтересуйся. Видишь, как я к тебе: со всем почтением. Знаю, что ты личный посыльный герцога. Я тебе больше скажу: мне сообщили, что и последний горностай с дворцового птичника помер. Не трепыхайся, желтый. Вы только уехали, а птичка возьми и сдохни. Сдохла, сдохла, не сомневайтесь. Зовут тебя, рябой, Игорем. А за что тебя герцог пригрел, да на должность определил, никто не знает. Продолжать?

— Не стоит. Я только не пойму, зачем такой огород городить? Хочешь нас отдать городским властям, чтобы покрыть своих чистюков? Или…

— Вот именно, что или. Как ты правильно сказал-то! Или — оно самое главное в жизни.

Игорь поразился: перед ним было уже не тупое быдло, а хитрый нотарий, способный как дважды два доказать, что не ты от матери произошел, а она от тебя. Не случайно вся власть в армии чистюков досталась Абагану…

— Вот ты меня не дослушал, сразу полез с доказательствами, а я только хотел сказать, что не поверил ни одному слову капитана. Да я рубаху на себе рвал, спорил, что не твоя это шапка. А капитан уперся: его, говорит. Куда деваться? Народ тут свирепый не хуже своих хозяев, медведей. Выдай, говорит, мне преступника, и все тут.

Игорь стоял и холодным умом прикидывал, как быть. Стать на принцип и от всего отказаться — их так или иначе убьют. Честные, они никому не нужны. Согласиться, на передачу замковой власти? Что сделают с виновными, — да хоть и не виноваты они ни в чем, — зажатые между трех огней медведи? Расчетливо предавшие в прошлом своего родственника, Мецы глазом не моргнув, оправят подозреваемых на плаху. Остается следовать хитрой лоции коменданта. Если она в свою очередь не явится досточкой, по которой Игорь и Сунн прямехонько переберутся на лобное место, только обвиненные в еще более тяжких преступлениях.

Абаган барабанил толстыми пальцами по столу. Его терпению вот-вот должен был прийти конец.

А Игорь взял и выложил коменданту все свои сомнения, отметив, как в конце просветлело лицо собеседника.

— Не зря тебя сиятельный к себе приблизил. Большого ума, ты, человек. Так все правильно растолковал: пальчики оближешь. Однако главного ты не уразумел.

— Так, растолкуй.

— Наука-то, она дорогого стоит…

— Деньгами возьмешь?

— Откуда у тебя деньги!

— Поищу.

— Искали уже. Точно тебе говорю: нищий ты. Разве у дружка твоего за пазухой, какая монетка завалялась. Так уж пусть там и лежит. А чтобы ты не сомневался, посоветую: вторую доску в днище вашей телеги прибить на место, оторвалась она.

Денег, таким образом, они лишились. По всем статьям обошел чужаков господин Абаган. Но, что примиряло с потерей денег: у коменданта просматривался уже какой-то эквивалентный интерес.

Игорь нахально прошел от двери и уселся на лавку. Сун себе такого не позволил. Но и он уже чувствовал себя свободней. Проще сказать, только в носу не ковырял. Сун, как Сун. Такой, каким его все знали: тупой придворный птичник. Никакого вреда — одна польза: подать, принести, подтереть…