Дети Ванюхина - [43]

И становилось ей не так тяжело и не так уже страшно. И не так она сидящего напротив нее старого человека ненавидела теперь, а гораздо меньше, относилась по-своему с нежностью и, быть может, даже любила, но тоже по-своему, время от времени, иногда.

— … Зовут меня все время… — мечтательно продолжал докладывать Самуил Аронович, — к себе туда, в Даллас жить зовут, в Техас. У них теперь дом огромный, бассейн свой есть с водой купальной на круглый год. Марик по службе хорошо продвинулся, его там на руководящую должность выдвинули и еще лекции попросили читать студентам, по специальности своей, по мостам.

— А вы? — вздрогнула Нина, пытаясь осмыслить сказанное. — Вы сами-то как, хотите?

— Не-е-е-т, милая, — улыбнулся старик, и Нина ему сразу поверила, — я не имею права отсюда сниматься, с этого якоря. У меня тут все лежат: и Сара моя, и Торьки оба, что Первый, что Второй. Я помереть должен в Ленинском районе столицы, и нигде больше, ни на какой другой земле мне покоя не будет.

— Но ведь это не навсегда? — с надеждой спросила Нина, чувствуя, как улегшаяся только-только мечтательная дрожь снова мелкой поступью начинает набирать обороты и устремляется наверх, ближе к горлу. — Они вернуться должны, вы говорили, когда контракт истечет, через три года.

— Говори-и-и-л, — протянул старик и махнул рукой. — Просто знаю, как бывает: сначала контракт, потом другой, потом срок для принятия гражданства подошел, потом дети родной язык вспоминать начнут с акцентом, а уж совсем после выяснится, что возвращаться и незачем, да и не к кому больше: разве что родню похоронить да квартиру по дешевке продать кому придется, богатеям новым, кооперативщикам.

Нина недоверчиво возразила, пытаясь успокоить старика и заодно саму себя:

— Зря вы так, Самуил Ароныч, ей-богу, зря. Они ж не на всю жизнь уезжали, а поработать, заработать на жизнь, укрепиться материально и вернуться обратно.

— Посмотрим, — задумчиво ответил дед Лурье, — поглядим, как сложится… Может, все, как говоришь, и получится, может, и так…

То, о чем сообщил старик, стало очередной неожиданностью, но с обратным на этот раз знаком, заставившим Нину Ванюхину изменить точку зрения на конечный исход заморского путешествия семьи Лурье. И тогда она решила подождать других событий в жизни техасцев, решила дождаться, пока выкристаллизуются прочие их тамошние замыслы и планы, с тем чтобы окончательно определить и свои…

Самуил Аронович был совершенно прав, когда предполагал дальние планы своих детей, связанные с постоянной жизнью за океаном. Марик и Ирка все для себя решили окончательно, как только образовался первый стабильный годовой доход и они переехали в ту самую уютную квартиру, противоположно относительно бейсмента расположенную. На американскую грин кард семья подала в первые дни, как обустроилась на новом месте, и счетчик времени начал отматывать с того самого дня. Отца они пока в известность решили не ставить, чтобы не волновать старика. Но рано или поздно — оба хорошо понимали — сделать это все равно бы пришлось. А пока они проблему отложили, сосредоточившись каждый на своем: Марик — на укреплении профессиональных позиций на новом месте, Ирина, отправив Ваньку во второй класс и убедившись, что там все будет как надо, начала серьезно думать о выборе места для себя в новой жизни, и думать вполне серьезно, а маленький Айван, получив доступ к мощному школьному компьютеру, как однажды прилип к экрану, так и завис перед ним навсегда. Он, несмотря на совершенно иную среду общения и отношения окружающих к его так до конца и не исчезнувшей болезни, стеснялся все же, в память о пироговской школе, своего физического несовершенства. И потому он старался чаще оставаться один, без любого окружения, даже самого доброжелательного и приятного. Так он поступал и раньше, еще при жизни в Советском Союзе, замыкаясь в себе и избегая при любой возможности контактов со сверстниками. Нынешнее отличие состояло в том, что уединение, к которому он уже успел привыкнуть и даже полюбить, не угнетало больше детскую душу и не ранило неокрепшую психику ребенка, а, наоборот, способствовало укреплению ее, с обретением уверенности в собственные силы и разум, ну почти как у полноценных подростков, думал он, у тех, кто не болел детским параличом, кому не требовалось подволакивать левую ногу, когда они шустро взбирались по лестнице на второй этаж. В общем, хорошо успевая по всем предметам, Айван продолжал сравнивать тамошнюю и тутошнюю жизнь, делал это наблюдательно и системно, выстраивая и сплетая внутри себя одному только ему ведомые ассоциативные цепочки, которые раз от разу становились все сложней, путаней и совершенней.

Компьютер, к которому он прилип, возник не сразу, а с момента третьей по счету школы, той самой, где все учащиеся не похожи друг на друга и при поступлении в которую Айвану Лурье тем не менее удалось успешно пройти в высшей степени непростой приемный тест. Правда, о том, что тест сильно отличается от всех других оригинальностью задач и нестандартным подходом в оценках результатов, он узнал уже позднее, от отца, сразу после того как был зачислен. Марик повел себя так на всякий случай, перестраховавшись, для того чтобы избежать возможной психической травмы сына в случае неудачи.