Дети Смерти - [88]

— Ты-то что скажешь? — Торсон сплюнул недожеванный хурум в ладонь, не торопясь, деловито размазал жевачку по столу, — на память, — он хмыкнул, сунул руку в карман. «За очередной порцией», — подумал унрит. — Ну так как? Нехорошо обижать калеку, мда-с. Ты ведь знаешь, как это бывает, в Унре. Привяжут этакого где-нибудь там, ЗА СТЕНОЙ. Помнишь Красавчика, Тай?

— Нет, — (помнил, очень даже помнил).

— Мда-с, — задумчиво протянул Торсон. — Ему повезло (кто знает?). Хоть бы один вшивый магрут (видно, здорово их шуранули до этого). Так и простоял, бедняга, пока не сдох. Целехоньким, хриссы его побери, — с явным сожалением процедил сквозь зубы Торсон. Он смотрел исподлобья, ожидая, что ответит Тай. Но унрит молчал. — А ведь это несправедливо, Тай. Мда-с, — снова протянул калека.

— Ты о чем?

— О тебе. Если поступать так с каждым, с кем спала моя…

— Ты бы лучше позаботился о себе, — грубо оборвал его унрит.

— Ну, о себе я, положим, позаботился. И Гилда, и мой братец знают, где я и почему. Это так. На всякий случай. Если тебе захочется свернуть мне шею…

— Уже хочется, — проворчал унрит.

— И не сомневаюсь, — Торсон хмуро взглянул на жену. — Поставь-ка сетфи, Эл.

Женщина вздрогнула, но с места не сдвинулась.

— Поставь, — сказал Тай, и она послушно направилась к холодному очагу.

— Смотри-ка, она слушается тебя! — Торсон, казалось, был удивлен.

— Ты говорил об Унре, — напомнил ему Тай.

— Да. О том, что в ней стало скучно. А я готов предложить ей развлечение.

— И она не откажется.

— Да.

— Но ты пришел не за этим?

— Да.

— Так зачем?

Огонь не разжигался. Она сидела на корточках и безуспешно чиркала кремнем; лишь однажды пламя пробежало тонкой струйкой по краю отсыревшей за ночь ветоши и тут же погасло. Женщина досадливо отбросила кремень в сторону.

— Узнаю Элту, — услышала она голос Торсона.

Мысли разбежались, как испуганные муссы, чужое, ненавистное тело била нервная дрожь. Что с ней произошло? Почему у нее эта дряблая кожа, непослушные пальцы, рыжие спутанные волосы? Платье давило на грудь. Мешало дышать. Как та, Рыжая могла ходить в нем? Что-то смутное на мгновение поднялось из глубин памяти, и она вдруг поняла, что во всем этом НЕТ НИЧЕГО СТРАННОГО.

ТАК ЖИЛ ЕЕ РОД.

ЖИЛ, ЗАХВАТЫВАЯ ЧУЖИЕ ТЕЛА. ДОМА. СУДЬБЫ.

Она вытерла выступивший на лбу пот. Кто она? Элта? Мона? Или некто невидимый, захвативший то безжизненно лежащее под грудой тряпья в углу тело. Так же, как она захватила это — несносное, рыжее, с большой родинкой на правом плече. Женщина вспомнила, как целовал эту родинку Тай. Вспомнила, как та, некогда бывшая Элтой, предчувствовала, как он будет ее целовать. Вспомнила, как та, другая, некогда хотела САМА чувствовать это. Тогда-то все и произошло: головокружение, чернота, внезапно разорванная ослепительным светом, какая-то необыкновенная прозрачность вокруг, — потом (смутно) волочащееся по полу безжизненное тело (она так не хотела, чтобы Тай заметил его; он сказал «уходи», и она ушла). Да. Потом его ласки. Значит, ЭТО сделала та, которую он так странно называл: Мона. Она облегченно вздохнула: да, я — Мона.

Женщина потянулась за брошенным кремнем.

— Так зачем?

— Сетфи. Сначала сетфи, — Торсон улыбнулся, обнажая гнилые зубы. — Она не очень-то торопится, а, Тай?

— Тебе виднее, — пожал плечами унтрит.

— Мы можем махнуться, Тай.

— И? — не понял унрит.

— Рыжая останется с тобой. Светлая уйдет ко мне. По-моему, неплохой получится обмен.

Руки Тая сами собой сжались в кулаки.

— Светлая? Ты что, за этим и пришел?

Торсон хмыкнул.

— Ну, на это я особенно не надеялся.

— И правильно делал.

— Тогда сетфи. У нас мало времени. Поторопи ее, Тай.

Тай хмуро взглянул на возившуюся возле очага женщину. Она, почувствовав, что он смотрит, обернулась. В широко раскрытых глазах Элты прыгали искорки страха.

— У него нож, Тай. В кармане. Посмотри, — она не разжимала губ. Слова раздавались прямо в мозгу. Тай даже не понял, что это не его мысль.

— Ну-ка, — унрит резко схватил Торсона за плечо. — Выкладывай, что у тебя там?

— А ты догадливый, — Торсон злобно отшвырнул ненужный теперь нож в сторону. — Ладно. Так даже лучше.

Женщина поставила на стол чашки с дымящимся напитком. Незваный гость жадно втянул носом горьковатый аромат. Его крючковатые пальцы вцепились в чашку.

— У тебя хороший сетфи, Тай. Мой почему-то всегда отдает дерьмом.

— У тебя все отдает дерьмом.

— Каков есть, — проворчал Торсон.

— Хриссы тебя раздери, — начал раздражаться унрит. Ему не терпелось выставить Торсона вон. И Рыжую вместе с ним. «Мона. Где она сейчас?» — Не тяни. Пускаешь пузыри хуже фрокка. Что у тебя?

— Дело.

— Какое?

— Э… так тебе сразу и скажи, — Торсон забавлялся нетерпением унрита. Он неторопливо отхлебнул сетфи. Поставил чашку на стол. — Дерьмо, — со смаком выговорил он, — в этом городе одно дерьмо. Сказать по правде, после того, как ты переспал с моей женой, я мог бы все решить и без тебя. Унра только и ждет случая выставить вонючего магрута на потеху…

— Короче, Торсон. И без…

— Ваша парочка у нас вот где, — гость сделал выразительный жест.

— Я не сплю с ней, — сухо сказал Тай.

— И зря. Но это и к лучшему. Тем скорее мы договоримся.