Дети Шахразады - [7]

Прославленный Мэтр, насвистывая и предвкушая приятное времяпрепровождение, шел по асфальтированным дорожкам больницы между идеально подстриженных газонов и любовался изящными длинношеими белыми цаплями, грациозно вышагивающими по зеленой траве и церемонно качающими маленькими головками. Они всегда зимой прилетали в Беер-Шеву из соседнего Египта. Давид любовался ими и вспоминал свое детство в Александрии, в дельте великого Нила; красных священных ибисов, разгуливающих между шуршащими высокими стеблями папируса; этих белых маленьких цапель с золотистыми хохолками и величественных розовоклювых пеликанов, парящих, как орлы, над широкой светлой поверхностью воды.

Множество народа сновало по асфальтированным нешироким дорожкам больницы, и Давид не сразу увидел впереди себя длинную, тощую как жердь фигуру, увенчанную копной медно-рыжих волос, сияющих, словно начищенная театральная корона. Фигура торопливо шла впереди, чуть спотыкаясь на растрескавшемся асфальте. Неровную походку объясняло наличие чудовищного чемодана на колесиках, который девушка волокла за длинную ручку. Громадный чемодан, набитый до отказа так, что красные матерчатые бока выпирали, как у беременной женщины, поминутно норовил съехать с дорожки, упасть на бок или зацепиться за проезжающую мимо тележку. Словом, он вел себя крайне непристойно, чем вызывал поминутные справедливые нарекания со стороны владелицы.

Давид удовлетворенно ухмыльнулся, прибавил шагу и, изловчившись, перехватил сзади длинный ремешок.

Строптивый чемодан, почувствовав смену руководства, немедленно встал на дыбы, и девушка возмущенно оглянулась, желая проучить непослушную собственность. Увидев чужую мужскую руку, цепко держащую чемодан, она опешила от изумления, но тут же пришла в себя и так хватила по непрошенной руке свободным концом ремешка, что на коже тут же вздулась широкая багровая полоса.

Вопль боли и изумления огласил идеально подстриженные газоны, и торжествующая воительница догадалась наконец взглянуть, кого она едва не сделала инвалидом. Тут газоны огласил другой вопль — сожаления и сострадания. Строптивый чемодан был забыт, поверженному озорнику оказана самая теплая забота и самый детальный врачебный осмотр. Таким образом, мир был восстановлен, а недальновидный прорицатель препровожден в ближайшее кафе для восстановления утраченного душевного равновесия.

— Я сам виноват, — в тысячный раз повторял незадачливый шутник, прижимая к вздувшемуся кровоточащему рубцу полотенце со льдом. — Ради бога, не беспокойтесь! Боль почти прошла!

Доктор Мириам, все еще пунцовая, пыталась напоить страдальца целебным чаем.

— Вот, я уже пью, я уже спокоен, у меня ничего не болит. Сядьте же и выпейте кофе вместе со мной, это успокоит меня лучше, чем ваш цветочный чай!.. Ну, вот так-то лучше! Я надеюсь, что вы не опоздаете на самолет, отпаивая меня чаем?

— Какой самолет?

— А зачем вам чемодан? Я думал, что вы с работы улетаете. Разве нет?

Маша горестно усмехнулась:

— Это частично верно. Я действительно вылетела. Но, слава богу, не с работы, а из дома.

— Из дома? Милосердный боже! Почему? Что случилось?

Машка посмотрела на собеседника укоризненным взором:

— Сам виноват… и еще спрашивает…

— Я?! Я виноват?! В чем?

— Кто мне сказал, что будут проблемы с домочадцами? Кто отменил доверенность? Кто перекрыл поток денежных средств из моего кармана прямехонько в Иерихонское казино? А? Отвечайте?

— К казино я не имею никакого отношения, — честно ответил прорицатель. — Ни сном, ни духом. А какое отношение оно имеет к вам? — Взгляд стал суровым, и Машка обнаружила перед собой давешнего прокурора. — Расскажите-ка подробнее.

— А! — Она махнула длинной рукой, и Давид с беспокойством обнаружил на белой коже длинные глубокие порезы. Как от бритвы. Свежие. — Это я так шучу. Лучше чем плакать, правда?

Собеседник хмуро молчал, ожидая продолжения и исподволь изучая рубцы.

— Ну, в общем, оказалось, что этот мой друг — бывший друг, обратите внимание! — пристрастился к игре в рулетку. Ездил каждую пятницу в Иерихонское казино — знаете, из Тель-Авива есть бесплатный автобус, — и там играл всю ночь напролет, а мне врал, что гуляет с ребятами в барах. Профукал все свои деньги, стал у меня таскать — вы знаете. Вчера он получил сообщение, что и доверенность перекрыли, и чеки вернулись без покрытия. Ему из казино позвонили, говорят, гони монету. А где ее взять? Ну, в общем, поговорили мы с ним… — Маша вздохнула, задумчиво посмотрела на чемодан, немое доказательство непрочности дружеских связей, и сглотнула невольно набежавшие слезы. — Я сказала, чтобы он убирался из квартиры. Он ни в какую — некуда и денег нет… Ну… я собрала свои вещи, кстати, многих недосчиталась, и сейчас везу их к маме.

— И жить у мамы будете?

— Нет. У мамы жить нельзя — опасно.

— Опасно?

— Да. Сегодня к Андрею приходили гориллы из казино, пытались вытрясти из него деньги. — Машка печально усмехнулась, не поднимая глаза на напрягшегося, подавшегося вперед собеседника. — А он пытался вытрясти их из меня. Так что я сейчас немного поживу на работе, пока не сниму квартиру. А что? Кабинет у меня есть, там кушетка. Туалет и душ — в отделении. Постельное белье я приволокла, подушку и одеяло в отделении возьму. Так что со всеми удобствами!