Дети разума. Тень Эндера - [157]

Мужчина обратил свою ледяную улыбку к Бобу.

— Готов биться об заклад, что вот этот Боб уже обдумывает, как он будет отдавать вам приказы, когда станет адмиралом. Он даже планирует отдавать их мне, отправив меня держать одинокую вахту на какой-нибудь занюханной астероидной обсерватории, пока мои кости не размягчатся от остеопороза и я не стану ползать по станции наподобие какой-нибудь распроклятой амебы.

А Боб вовсе и не помышлял о каком-либо будущем столкновении с этим офицером. Он не мечтал о мести. Он же не Ахилл. Ахилл просто глуп. И этот офицер тоже глуп, если полагает, что у Боба могут быть такие мысли. Без сомнения, он думал, что Боб будет благодарен ему за то, что тот предупредил остальных учеников, что Боба обижать не следует. Но Боба притесняли куда более крутые подонки, нежели те, которые могут найтись среди этих ребятишек. В офицерской протекции у него нет необходимости. Больше того, она лишь расширила бы пропасть между Бобом и его товарищами. Если бы Боб приобрел несколько синяков и ссадин, это скорее улучшило его отношения с остальными, может, его даже приняли бы как «своего». Но теперь ссадин и синяков не будет. И тем труднее станет наводить с ребятами мосты.

Это и было причиной появления на лице Боба некоторого раздражения, которое офицер сейчас же заметил.

— И тебе я тоже хочу сказать словечко, Боб. Мне лично наплевать, что ты сделаешь со мной. Потому что есть лишь один враг, с которым следует считаться. Это жукеры. И если ты дорастешь до адмирала, который приведет нас к победе над жукерами и сохранит Землю для людей, то можешь приказать мне жрать собственные кишки, вытаскивая их из заднего прохода, а я все равно буду говорить тебе: «Благодарю вас, сэр». У нас только один враг — жукеры. Не Ниро. Не Боб. И даже не я. А потому — держите свои лапы подальше друг от друга.

Он снова улыбнулся своей безжалостной улыбкой.

— Тем более что когда в последний раз один мальчик попробовал обидеть другого, для него это кончилось полетом в невесомости со сломанной рукой. Таков закон стратегии. Пока вы не уверены, что наверняка сильнее противника, маневрируйте и в драку не лезьте. Считайте все сказанное вашим первым уроком в Боевой школе.

Первым уроком? Неудивительно, что этому парню поручили заботу о новичках во время полета на шаттле вместо преподавания в школе. Если следовать его советам, то можно оказаться бессильным перед лицом энергичного напористого противника. Иногда приходится лезть в драку, даже если ты слаб. Не всегда можно ждать, чтобы противник убедился, что ты круче, чем он. Ты делаешь себя крутым всеми способами, которыми располагаешь. Ты обманываешь, ты лжешь, ты делаешь все, что от тебя зависит, чтобы убедить других, что ты уже на вершине.

Этот парень, возможно, действительно крутой, поскольку он единственный взрослый на шаттле, полном ребятни, но если бы он был мальчиком на улицах Роттердама, он бы уже через месяц «доманеврировался бы» до голодной смерти. При условии, что его не убили бы раньше — только за то, что он разговаривает так, будто считает, что от его мочи веет духами.

Офицер повернулся, чтобы уйти.

Боб крикнул:

— А как вас зовут?

Офицер развернулся и посмотрел на Боба замораживающим взглядом.

— Уже составил черновик приказа, чтоб мне раздавили яйца в лепешку, Боб?

Боб ничего не ответил. Он просто продолжал смотреть в глаза офицеру.

— Я капитан Даймек. Хочешь узнать еще что-нибудь?

Что ж, можно спросить и сейчас…

— Вы преподаете в Боевой школе?

— Да, — ответил тот. — Опустился до того, что сопровождаю груз шаттла, состоящий из мальчишек и девчонок, но у нас это единственный способ заработать себе отпуск на Земле. Мое присутствие на этом шаттле означает, что мои каникулы кончились — как и твои.

Металлические заслонки закрыли окна. Ощущение было такое, что они падают… быстро… очень быстро, пока с ревом, казалось, разрушающим скелет, не заработали ракетные дюзы и шаттл снова стал подниматься… быстрее… быстрее, пока Бобу не показалось, что его сейчас продавит сквозь спинку кресла. И так будет продолжаться вечно. Вечно и без изменений.

А затем пришла тишина.

Тишина, сопровождающаяся волной паники. Они снова падали, но только было неизвестно — куда? Тошнота и страх.

Боб закрыл глаза. Не помогло. Он открыл их снова и попытался сориентироваться. Ни одно направление возможного движения не обеспечивало устойчивости. Жизнь на улице научила Боба не поддаваться тошноте. Ведь большая часть еды, попадавшей ему в рот, была тухлая, но он не мог себе позволить потерять ее из-за приступа рвоты. Поэтому Боб прибег к своей антирвотной практике: глубокие вдохи, отвлечение мыслей путем замысловатых движений больших пальцев ног. Спустя короткое время Боб уже привык к невесомости. С тех пор как он отказался считать какое-либо из направлений направлением «вниз», все пошло превосходно.

У других ребят такого опыта не было, а может, они хуже переносили внезапную потерю равновесия. Теперь причина запрещения принимать пищу менее чем за двадцать четыре часа до полета стала ясна. То тут, то там раздавались звуки рвоты, но так как желудки были пусты, то ни грязи, ни дурного запаха не появилось.