Дети равновесия - [10]

Они попросили нас сыграть для местной публики — на танцах для студентов. Мы переоделись. Паша надел на голову консервную банку, привязав ее проводком, Шаталин — на голое тело фрак, у менябыла кепка лихая и футболка с надписью "Эйр Франс" — короче, выглядели мы «цветно». Вышел Терещенко, объявил, что выступает группа «Алиса». Мы выскочили на сцену с криком: "Ха-а!", ударили по струнам, публика обернулась… и побежала. Бегом! Вся! Не сговариваясь! Мы после третьего аккорда остановились, и мне пришлось в микрофон кричать: "Ребята, стойте, мы, собственно говоря, ничего ПРотив вас не имеем…" я впервые такое видел — а ведь до этого много играл на танцах. То ли мы принесли какую-то энергетическую волну, то ли что, но ситуация была просто абсурдная.

Остановились они в метрах в десяти — стоят, на нас поглядывают. Былo такое ощущение, что Змей Горыныч выскочил на сцену, поклацывая зубами и попыхивая огнем… Ну, вернулись они обратно, послушали все, потом даже начали танцевать.

Потом нас Коля Михайлов пригласил выступить в Выборге. Это было с подачи Андрея Коломойского. Я не зря их всех называю — люди очень хорошие все. Мы приехали туда, нам отвели гостиницу. Выступать мы должны были в небольшом ресторане на подвесном балконе. Где-то в середине программы у нас отрубился микрофон, и мнепришлось просто как Гитлеру орать с балкона, потрясывая рукой, под звон музыки. Все танцевали внизу. На следующий день ресторан решено было закрыть на ремонт… А местный комитет комсомола сказал нам, что они вызывают комиссию из Ленинграда — для проверки, так сказать, деятельности нашего коллектива. И нам серьезно сообщили: вы, ребята, особенно там не дергайтесь — между прочим, в этой комиссии едет сам Коля Михайлов… Да, сказали мы себе, пожалуй, дергаться мы особенно не будем. На следующий день мы выяснили все о прибытии Коли Михайлова. Для шпионской акции был послан Миша Нефедов, как самый незаметный. Такая сцена: идет Коля Михайлов в окружении комсомольцев — а они-то считали, что он самый главный палач у нас в рок-клубе. И мимо него проходит Миша Нефедов, произнося сквозь зубы: "Триста шестьдесят пятый номер". Он, точно так же: "Понял, потом зайду". Совершенно шпионская ситуация — а мы сидим, ждем суда: приехали палачи.

Коля поднимается, спрашивает у нас: что произошло, почему меня сюда вызвали, комиссия в двенадцать человек прибыла? Мы говорим: да ничего, Коля, просто мы поиграли обычный питерский рок-н-ролл… Вечером того же дня нас собирают, приводят в комнату, в которой стоит стол, накрытый красной скатертью. За столом двенадцать человек во главе с Колей — такой Христос-судья. Михайлов тактически дал возможность нас обвинять. Меня спрашивали: вот, а почему, мол, у вас майка трехцветная? А у меня майка была в виде французского флага с надписью "Эйр Франс". Я отвечаю: вы что, думаете, что, выступая в этой майке, я создам ажиотаж вокруг французского аэропорта? Они согласились, что, возможно, нет. Предъявляли еще всевозможные нелепые обвинения, потом Михайлов нам подмигнул и сказал: пусть ребята пойдут покурят, а мы пока обсудим их судьбу. Михайлов есть Михайлов — одно слово. И весь вечер мы шикарно пропьянствовали. Коля сказал: молодцы, ребята, даешь питерский рок-н-ролл! Нашли кого привезти… И с этого, соответственно, из Выборга пошли скандальные записи: "Наш девиз — сумасшедший твист", "Мы танцуем на палубе тонущего корабля", и все прочее.

МЫ искали вокалиста — поскольку я прыгал с гитарой и часто попадал мимо микрофона, то есть не успевал кувыркаться и одновременно петь… ситуация клоунская. Поэтому нам нужен был вокалист, но человек, отвечающий нашим, так сказать, требованиям. И когда Панкер нас познакомил с Костей, я предложил ему это. Тот согласился: давайте, я вам помогу, мне так нравятся ваши песни, но я говорю: нет, у тебя же достаточно сложная своя психологическая позиция, хорошая программа. Тем более — я не поэт, я занимаюсь другими делами. Поэтому мы сделали программу целиком на его стихи. При этом порой выходило так: «питеризировали» гармонию его песен, так, что Костю это иногда шокировало — Шаталин вообще очень жестко меняет гармонию. Сделали классную программу. Однажды ему даже пришлось спеть песню, когда он не знал, что в ней будет за музыка. Мелодия та же, а гармония совершенно другая… Тем не менее, получилось достаточно великолепно. К этому приложили еще руку дамы — как всегда, у каждой группы есть свои "охраняющие ведьмы", без этого не обходится, живое не будет расти. Это была Ада Булгакова и — позже — Галина Пална Самойлова. Мы были друзьями с «секретами», справляли вместе дни рождения, и через них были завязаны с актерской тусовкой. Отсюда тяга к театрализации.

Мы не несли политических идей. Пожалуй, мы просто несли идею правды — а правда сама по себе политична… потому-что, как говорят политики, "лучше вовремя смолчать, чем положить голову на плаху". По молодежным газетам, говорят, тогда распространялись списки запрещенных групп — тех, которые нельзя упоминать в статьях в положительном смысле. Числились в тех списках и "Хрустальный шар" и «Алиса». Но у меня все группы запрещенные. При всех временах и при всех правительствах. Потому что идея жизни — она всегда запрещена идеей болота.