Дети порубежья - [8]

— Вильен сможет говорить?

— Надеюсь. Он сильно ударился головой при падении, потребуется время, чтобы придти в себя. Все, что мы можем сделать — ждать. Или же, — лекарь оглянулся, не слышит ли его жрец, но тот был погружен в молитву, — я не должен предлагать вам это, но если колдун нанес удар, быть может, в его силах исцелить свою жертву. Такое исцеление не будет угодно богам, но граф молод, у него останется много лет для спасения души, если получится спасти тело.

Лекарь, откланявшись, вышел — он сделал все, что в его силах, жрец продолжал молиться, Риэста увела невестку, и Вэрд остался наедине со своими мыслями. Он устало опустился в кресло рядом с постелью сына: Вильен тяжело дышал, воздух с хрипом вырывался из горла, неподвижные руки лежали поверх одеяла. Он может не дожить до утра, а может провести годы на этом ложе, медленно загнивая. Прошел всего день, а в комнате уже поселился терзающий горло запах лежачего больного, запах беды.

Что он сделал не так, что упустил? Близнецы росли в его доме с четырехлетнего возраста, и видят боги, он не делал разницы между своими детьми и приемышами, а Риэста и вовсе для них родная кровь. Пусть тетка не мать, но все ж таки не чужой человек! Правда, он так и не сумел полюбить мальчиков, слишком уж чуждыми были эти дети, странными, но они и не нуждались в его любви — братьям всегда было достаточно друг друга.

Он ведь и раньше замечал, что юноши слишком привязаны к его младшей дочери, знал старую поговорку про двоюродных братьев и сестер, но не стал обрывать единственную нить, связывающую близнецов с приемным домом. Решил, что выдаст Тэйрин замуж как можно раньше. Не успел.

Вэрд не чувствовал гнева, только вину и глухую усталость. Хотел, как лучше, не получилось. Зря наместница отдала этих детей ему под опеку, зря… Проклятые узы Аэллин оказались сильнее крови Эльотоно. Что он мог противопоставить древней магии? Любовь и терпение. Полюбить не получилось, одного терпения оказалось недостаточно. По закону близнецов ждало суровое наказание — за покушение на жизнь графа полагалась смертная казнь. А здесь еще и черная магия… когда жрецы потребуют выдать колдунов, Вэрд не сможет отказать.

* * *

Риэста ждала мужа в его кабинете. Она стояла у окна, облокотившись о подоконник, и смотрела сквозь частый переплет. Во дворе толпились крестьяне из ближайшей деревни, пришли узнать, как здоровье молодого хозяина. Вэрд вышел к ним и что-то говорил, Риэста не слышала, но знала: надежды мало, молитесь. Она прикусила губу: за жертву всегда возносится достаточно молитв, но кто, кроме жрецов бога смерти, позаботится о душах убийц? Дознавателей Хейнара меньше всего волнует посмертие попавших в их цепкие руки: они осуществляют справедливость в этом мире, а за его гранью все в руках Творца.

Риэста не обманывала себя: она не любила племянников, этих мальчиков не смогла бы полюбить даже родная мать, расти она их сама. Недаром Ивенна ни разу не навестила сыновей, хотя после смерти наместницы Энриссы некому было запретить ей повидать детей.

Вильен тяжело ранен, быть может, умрет, и вина близнецов несомненна… но выдать их на мучительную смерть? Решать будет Вэрд, ведь это его сын лежит сейчас без сознания, но она сделает все, чтобы защитить племянников. Они не виноваты, что такими появились на свет. Но Риэста понимала, что будь на месте Вильена ее родной сын, близнецы бы просто не дожили до приезда дознавателей.

Вэрд вошел в кабинет, сдвинул накопившиеся за последние дни бумаги, плеснул в кубок вина и залпом выпил:

— Я распустил крестьян по домам, если боги вообще прислушиваются к молитвам, они услышат отовсюду — незачем толпиться во дворе.

— Они любят Вильена. Он хороший лорд для своих людей.

— Да, хороший. — Вэрд рассеянно кивал, не глядя на жену.

Риэста не стала откладывать:

— Что вы сделаете с ними?

— Разве у меня есть выбор? Скоро тут будут дознаватели Хейнара, мы не сможем скрыть, что произошло, даже если захотим.

— Вэрд, они совершили преступление, но отдавать их дознавателям… Они ведь дети.

— Дети? — С раздражением переспросил старый граф, — этим детям пол века на двоих!

— Их возраст не имеет значения, вы и сами знаете.

Вэрд знал — близнецы не были приспособлены к взрослой жизни, окружающий мир, со всеми своими законами и правилами, словно не существовал для них. Шесть лет назад, когда закончился срок опеки, граф оставил все, как есть, даже не попытавшись отделить юношей. Он исполнил все, что должен был сделать опекун: мальчики получили хорошее образование, принятое в дворянских семьях. Они достаточно владели оружием, чтобы пойти в армию, могли стать чиновниками, жрецами, могли принести вассальную клятву и получить от графа земельные наделы, могли стать купцами… Они могли… Да все что угодно! Но не хотели ничего.

Близнецы как будто и не заметили, что выросли. Их не волновала жизнь за воротами замка, не беспокоила неопределенность, не интересовало собственное происхождение, братья не грезили о славе и богатстве, не жаждали приключений или любви. Вначале Вэрд пытался пробиться за эту стену безразличия, но скоро убедился, что несмотря на безукоризненную вежливость, Ллин и Мэлин не собираются делать для него исключения, и смирился. Он отвечал за них четырнадцать лет, будет в ответе и дальше. В конец концов, это во многом его вина, хоть Вэрд и не видел, как можно было воспитать близнецов иначе. Он делал для них все то же, что и для своих детей.