Дети погибели - [19]
Министерство внутренних дел давно превратилось во что-то вроде «пожарной команды» в масштабах всего государства. Чума в Ветлянке Астраханской губернии, – МВД организует карантин, проводит врачебное обследование, изолирует больных и как бы заодно уж подавляет мятежные поползновения запуганных «чёрной смертью» крестьян. Массовый падёж скота в Вологодской губернии – и снова МВД высылает команды, вводит карантин, изолирует и подавляет. За порядок в империи – опять с МВД спрашивают, хотя МВД – это только большая канцелярия с разнородными отделами. Если здесь что-то и движется – так только бумаги. У министра МВД три товарища! Ни у одного министра в империи стольких заместителей нет! Да ещё «Совет Министерства», который может хоть дни и ночи напролёт заседать, – результатом станет только очередная филькина грамота и головная боль…
Реформировать МВД пытались много раз, и каждый раз реформа заканчивалась очередной несуразицей: в состав министерства добавлялись совершенно лишние управления, департаменты, отделы, что только увеличивало (додумались – статистику сюда же) хаос. Зато при градоначальнике, при полицейских департаментах и канцеляриях возникали новые сыскные отделы и тайные отделения.
И пусть. Пусть хаос. Но только внутри. А снаружи чтобы всё выглядело дельно, быстро, эффективно. И, конечно, министр должен быть доверенным лицом Государя. Иначе долго на своём обширном поприще не усидит…
Но сейчас главным было другое. Что-то затевалось, что-то происходило вокруг. Словно плелась невидимая паутина. Крепкая, – не разорвать. И кто её плетёт, – вот вопрос. Списочек-то больно уж обширным получается…
Лев Саввич знал многое, очень многое. Но не всё. И то, чего он не знал, его начинало пугать.
Городового, упустившего террориста, стрелявшего в шефа жандармов, нашли в тот же день. Он явился в министерство под вечер, ещё румяный после уличного дежурства. Браво вошёл, браво доложился.
– Как? – не поняв, переспросил Маков.
– Кадило, – повторил городовой, тараща глаза. Пояснил смущенно: – Фамилие, значит, у нас такое.
– Ну, хорошо, что хоть не Паникадило, – пошутил Маков.
Взглянул на городового и понял: этот никаких шуток не понимает.
– Из духовного звания, что ли? – уточнил он.
– Никак нет. Из крестьян мы, Грязовецкого уезда Вологодской губернии…
– A-a… То-то ты на «о» нажимаешь… Давно служишь?
– Городовым? Уже третьи месяц как. А до того…
Маков взмахом руки остановил его.
– Садись, Кадило. И учти: рассказывай только правду. А после того как выйдешь из этого кабинета – сразу же всё забудь. Понял?
– Дык… Ваше высокопревосходительство… Об чем рассказывать-то?
– О том, как ты нигилиста, стрелявшего в генерала Дрентельна, в кабак отпустил. Поправить здоровье…
Кадило неслышно присел на краешек кресла, словно ноги, наконец, не удержали.
– Дык… Меня в околотке уже спрашивали. Всё записали.
Городовой покраснел, как мальчишка, – вот-вот слёзы брызнут из выкаченных голубых глаз. Маков поморщился:
– Да читал я, читал твой рапорт…
– Рапорт не мой, дозвольте доложить. Я рассказывал, – писарь писал.
– Хорошо, – устало сказал Маков. – Теперь расскажи мне сам всё, снова, и не так, как рассказывал для писаря.
– Как же-с? – ещё более выкатил глаза Кадило.
– Ну… – Маков пошевелил в воздухе пальцами. – Скажем, так, как будто ты рассказываешь об этом своему товарищу-городовому.
И городовой, волнуясь и подбирая слова, рассказал. Почти слово в слово то, что было написано в рапорте.
Лев Саввич вздохнул. Действительно, чего ещё было ждать от этого малограмотного парня, который, наверное, всё ещё посылает часть жалованья в родную деревню.
– Коня этого куда дели? – спросил Маков.
– Коня? – переспросил Кадило. – Это на котором преступник прискакал? Известно-с. Отвели, как положено, в татерсал. Конь оттудова оказался, даже номерок с адресом – хозяин оченно обрадовался.
– А преступника ты хорошо рассмотрел?
– А как же! Одет не как нигилист. А как господин, справно, – барышни на него оглядывались. Придержи, – говорят мне, подскакавши, – коня. А то конь взбрыкнул, говорят, так они в седле не удержались. Пойду, говорит, здоровье поправлю. И ушли-с.
– Куда? – спросил Маков, хотя этот вопрос городовому уже задавали, наверное, раз десять.
– Не могу знать. А только они сразу же за угол свернули, и я их больше не видел.
Маков достал из стола карточку, показал городовому.
– Посмотри. Этот ли?
Городовой, прижав шапку к животу, привстал и согнулся, чтобы рассмотреть получше.
– Похож… Только одёжа другая.
– «Похож»! – фыркнул Лев Саввич. – Да они для тебя, я думаю, все на одно лицо!
– Как же-с… – взволновался Кадило. – Нет-с, мы нигилистов всегда отличить можем. Нас учили.
– Знаю-знаю… – отмахнулся Лев Саввич. – «Учили». По газетным карикатурам. Если девка стриженая – значит, нигилистка. Если господин в штанах, заправленных в сапоги, – значит, тоже нигилист… Пальто непромокаемое – опять «нигилист»…
Городовой не понял, но переспросить побоялся.
– Ладно, – сказал Маков. – Можешь идти…
И тут же вспомнил то, что крутилось у него в голове, но никак не давалось. Карета!
– Постой-ка! – негромко позвал он.
Кадило, успевший только надеть шапку и отдать честь, замер.
"Собачий род" — новая редакция романа "Собачий бог" Сергея Арбенина (Смирнова).На окраине сибирского городка происходят загадочные убийства. Растерзанные тела находят в переулках, на свалках. Власти устраивают массовый отлов бродячих собак и отстрел волков…О местном краеведе ходят нехорошие слухи. Все, кто входит в его дом, бесследно исчезают. Старик не топит печь, лежит в пустой холодной комнате, в которой нет никакой мебели кроме лежанки и белой шкуры на полу…Больного и старого пса Тарзана хозяева увозят из дома и бросают в лесу.
На окраине сибирского городка происходят загадочные убийства. Растерзанные тела находят в переулках, на свалках. Власти устраивают массовый отлов бродячих собак и отстрел волков... О местном краеведе ходят нехорошие слухи. Все, кто входит в его дом, бесследно исчезают. Старик не топит печь, лежит в пустой холодной комнате, в которой нет никакой мебели кроме лежанки и белой шкуры на полу…Больного и старого пса Тарзана хозяева увозят из дома и бросают в лесу. Но пес должен вернуться и спасти свою Маленькую Хозяйку.
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Продолжение книги "Starkvs Tigris". Предупреждаю читателей по-хорошему, чтобы проходили мимо и не мешались под ногами. Ничего особого не будет - то же самое, только дальше по сюжету. Россию не спасаем, демократию не вводим, крепостных не освобождаем. Отдельно взятый попаданец просто живёт, без великих задач и целей. Режим изложения - диктаторский, авторский беспредел - имеется. Все вокруг кочумеки и недотыкомоки и только я - Великий Кормчий.
Что было бы с Виктором Цоем, если бы он не погиб 15 августа 1990 года? Свою версию событий предлагает главный редактор журнала «FUZZ» Александр Долгов в фантастической киноповести «Цой. Черный квадрат». Захватывающая как крутой вираж фантасмагория молниеносно перемещает читателя во времени и пространстве, не давая опомниться.В книгу также включены интервью с Виктором Цоем и другими культовыми персонами рок-сообщества.
Александр Виссарионович Абашели (1884–1954) — один из лучших мастеров современной грузинской поэзии. Он был художником повседневно обогащавшим свое творчество чутким восприятием нашей современности, он был прежде всего поэтом-мыслителем, вникающим в жизнь, воспринимающим ее «глазами разума».Его роман «Женщина в зеркале» является первой попыткой в грузинской литературе создать значительное произведение научно— фантастического жанра.В некоторые теоретические положения и технические расчеты легшие в основу романа А.
«Путешествие к центру Земли»? О нет. ДВА путешествия к центру Земли, предпринятые ЯРОСТНЫМИ КОНКУРЕНТАМИ!К таинственным недрам нашей многострадальной планеты отправляются ДВА весьма одиозных аппарата, на борту одного из которых — «Подземного левиафана» — находится мальчик, обладающий странным даром — претворять свои фантазии в РЕАЛЬНОСТЬ…
Потомок князя Феликса Юсупова Александр Юсупов получил образование на юридическом факультете Пекинского университета. Теперь он — один из крупнейших политиков и финансистов России, но не забывает отдавать должное и древнему китайскому искусству ушу, которому обучался у лучшего из китайских мастеров.Именно к Александру Юсупову и обратился Государь, чтобы разобраться со стремительно набирающей силу сектой «Небесный предел», лидер которой, как оказалось, когда-то учился у того же мастера, что и князь Юсупов.
Колизей, арена, гладиаторы… Да, это Рим. Но не тот, Древний.Это современная Римская империя, которая много веков назад сумела отбить натиск варваров. С помощью римских богов.И теперь гладиаторы не убивают друг друга на арене.Зато желания тех, кто поставил на победителя, — исполняются. Любые желания.Успех, деньги, власть…И кровь все равно льется на песок Колизея.Платиновая кровь гениев, красная кровь людей.