Она состояла в том, чтобы спрятать золото. Тоно помнил, что недалеко от дороги должно было стоять сожженное молнией старое дерево. Они без труда его нашли. В десятке шагов от дерева, если идти прямо на запад, находился маленький, заросший ряской пруд с бурой водой, словно нарочно созданный для того, чтобы схоронить в его темной глубине сокровище. Из ивовых прутьев они сплели нечто вроде подстилки — ива не гниет в воде и может лежать на дне пруда годами. Плетеная подстилка была нужна, чтобы золото не увязло в придонном иле. Перенести сокровище с берега к пруду удалось быстро, так как работали впятером, и каждый тащил на себе столько, сколько мог унести. Теперь они перекладывали золото на плетеную подстилку, которая постепенно опускалась на дно пруда. Неизвестно, каков был общий вес сокровищ, но пруд заполнился почти доверху.
Они спешили и в спешке гнули и мяли мягкий металл, прекрасные вещи и украшения превращались в их руках в бесформенный лом. Глядя, как Тоно смял в кулаке хрупкую изящную диадему, Ингеборг не удержалась от грустной усмешки.
— Кем был человек, когда-то подаривший это украшение своей возлюбленной? — задумчиво сказала она. — Какой мореплаватель привез ее из далекой страны своей любимой? В этих драгоценностях запечатлелись последние отблески жизни тех людей…
— Надо жить своей жизнью, — отрезал Тоно, — сегодняшним днем. Все, или почти все эти безделушки тебе придется переплавить в слитки или разломать на мелкие кусочки. Не забывай, души тех, кому принадлежало золото, не погибли, они же бессмертные и, наверное, помнят друг друга.
— Их души нынче неизвестно где, в каком-нибудь унылом скучном месте, — вмешалась Эяна. — Жители Аверорна ведь не были христианами!
— Ты права. Надеюсь, нам повезет больше, — ответил Тоно, продолжая сваливать золото в пруд. Он стоял совсем близко от Ингеборг, и все же ей вдруг показалось, что перед ней в тумане не Тоно, а некий призрак.
Она вздрогнула и подняла руку для крестного знамения, но тут же опустила ее и снова взялась за работу.
* * *
К полудню налетел свежий ветер, он разорвал пелену тумана и погнал белые клочья в сторону моря. Яркие солнечные лучи, словно копья, ударили с небес, в просветах между облаками проглянула синева. Воздух понемногу согревался. С моря долетал рокот прибоя.
Золото было спрятано. Они поели и выпили вина, которое, как и еду, захватили с собой с корабля. Прощальный обед на обочине дороги был не слишком роскошным, но ничего лучшего у них просто уже не осталось к концу плавания. Затем Тоно подозвал Нильса и отошел с ним на такое расстояние, чтобы прочие не могли их слышать.
Несколько мгновений длилось натянутое молчание. Маленький и худой паренек, одетый в жалкие лохмотья, стоял перед обнаженным великаном, сыном морского царя. Оробевший Нильс от усталости едва держался на ногах. Тоно был полон сил. Наконец, принц лири нашел подобающие случаю слова:
— Если я чем-то тебя обидел, прошу меня простить. Ты заслуживаешь лучшего отношения с моей стороны. В последнее время я прилагал к тому усилия, но… Впрочем, это неважно. Сегодня я смотрю на вещи по-иному и больше не придаю значения тому, что был у тебя в долгу.
Нильс, до того глядевший куда-то себе под ноги, поднял глаза и грустно сказал:
— Пустяки, Тоно. Это я перед тобой в неоплатном долгу.
— Почему же, друг мой? Потому, что тебе пришлось терпеть бесконечные лишения и рисковать жизнью ради чужого дела? Потому, что и впереди тебя ждут тяжкие испытания?.
— Тяжкие испытания? Да ведь я теперь богатый человек, теперь раз и навсегда покончено с унижениями, изнурительным трудом, неуверенностью и страхом перед будущим. Мои родные будут обеспечены, и Маргрета, я хочу сказать, Ирия… Разве я не буду вознагражден?
— Гм, я недостаточно хорошо знаю людей и еще меньше знаю их нравы, но предвижу, что тебя ждет. Если ты станешь неудачником, то люди уготовят тебе судьбу столь ужасную, что по сравнению с ней гибель в океане с его страшными чудовищами покажется великим благом. Подумал ли ты об этом, Нильс? Все ли взвесил и рассчитал? Я спрашиваю, потому что меня тревожит судьба Ирии, я боюсь за нее. Но я беспокоюсь и о тебе.
Нильс вдруг почувствовал непреклонную решимость.
— Я все продумал, — сказал он. — Ты знаешь, кому принадлежит мое сердце. Поверь, я не ради красного словца так говорю. Каждую свободную минуту я думал о будущем, рассчитывал, строил планы. Ингеборг поможет мне, она хорошо знает людей, у нее есть опыт. Но не только она будет моей советчицей. То, как я прожил эти месяцы, есть тяжкое преступление перед Богом, и все же я уповаю на Него. — Нильс тяжело вздохнул. — Как ты понимаешь, один опрометчивый поступок может погубить все дело. Мы будем тщательно взвешивать каждое слово, обдумывать каждый шаг.
— Так. Сколько времени, по твоему мнению, уйдет у вас на все? Год?
Нильс задумался, теребя светлую бородку.
— Да, пожалуй, год. А то и больше… Конечно, на устройство моих дел понадобилось бы… Ах да, ведь ты не об этом… Ирия… Если все будет складываться удачно, то, видимо, через год ты сможешь ее освободить.
Но все зависит от того, кого мы сумеем привлечь на нашу сторону. Во всяком случае, через двенадцать месяцев мы уже будем знать наверняка, чего добились и что нужно делать дальше.
