Дети луны и тумана - [3]

Я смирился. Тихая жизнь семьянина в провинциальном городке, механические игрушки и паровые экипажи, передвигающиеся в пределах Города, карусели по праздникам – маленькая индустриальная революция в замкнутом пространстве.

Через три года супружеской жизни Элизабет умерла от туберкулеза, а я не смог ее спасти.

– Доброй ночи, сэр! – вышел мне навстречу Маккензи с перевязанной рукой, на его плече сидел Гарольд. – Или уже утро? Вам нужно брать меня с собой, не ровен час, ваши ночные прогулки могут плачевно закончиться. У вас лоб поцарапан.

– Гар-р-рольд! – прокаркал механический ворон и растрепал клювом рыжие кудри Маккензи. – Гар-р-рольд! Др-р-раконы справа!

– Не беспокойся, Маккензи, – сказал я, стирая со лба кровь. – Что у тебя с рукой?

– Снова змеевик соскочил, забери его баньши! – ухмыльнулся Маккензи. – Удивлен, как мы с нашей старушкой еще не доконали друг друга.

– Падаем! – заорал Гарольд. – Пр-р-риборы! Пр-р-риборы! Др-р-раконы справа!

В голову птицы прочно въелся момент катастрофы.

– Собирайся, – сказал я Маккензи. – Возьми с собой тот маленький домкрат, удобный для переноски.

– Прямо сейчас? – спросил Маккензи.

– Да.

– Хорошо.

Маккензи подхватил свой ящичек с инструментами. Я заметил, как он спрятал под куртку револьвер.

– На всякий случай, – пояснил он, заметив мой взгляд. – По ночам нынче опасно ходить, забери его баньши. Поедем на дилижансе, сэр?

– Нет, не стоит привлекать лишнее внимание.

Мы вышли в ночь. До кладбища было идти несколько кварталов. На брусчатой мостовой колыхались круги света от газовых фонарей. Сухие листья падали под ноги и вновь взмывали к светильникам стаями мертвых бабочек. По хорошо знакомой улице можно идти с закрытыми глазами, в любой момент зная, где ты сейчас находишься, и что скрывается за каждой дверью.

Возле наклоненного фонаря прочные дубовые двери алхимической лавки старика Ллойда. По сравнению с моим прошлым миром, здешняя алхимия – детские потуги сотворить что-то нужное. Здесь не происходит реакция кристаллизации света, здесь с помощью алхимических рун нельзя привязать человеческую сущность к механизмам.

Дальше – резные двери булочной мадам Баттерфляй. Бетти очень любила ее сдобу, но переживала из-за того, что может излишне поправиться. На углу двенадцатой и десятой-стрит, как обычно, дежурит Джеймс Тенн, втягивает голову в плечи, словно нахохлившийся воробей.

– Ветрено сегодня, сэр! – поприветствовал меня полисмен, отдавая честь. – Куда вы ночью?

– По делам, Джеймс.

– Следите за пауками, вечером одного видели в табачном переулке.

– Мы будем очень осторожны. Счастливого дежурства.

Когда показалась кладбищенская ограда, на луну наползло вуалью полупрозрачное облако. Часы на ратуше – творение Эвана – пробили три раза.

– Др-р-раконы! – оглушительно закричал Гарольд, за что получил от Маккензи по клюву.

– Сэр, – обратился Маккензи ко мне, приглаживая рыжие кудри, – не нравится мне всё это. Может, скажете, куда и зачем мы идем? От этого места бросает в дрожь, забери его баньши! Говорят, что именно в таких местах можно встретить лунный народец.

Я, не останавливаясь, шел дальше.

– Сэр, вы верите в лунный народец? – догнал меня Маккензи.

Я неопределенно пожал плечами, открывая скрипнувшие ворота.

– Я не верю, но говорят… Сэр, вы только не смейтесь, но говорят, что это они не выпускают нас из Города. Не хотят, чтобы мы меняли этот мир. И еще говорят, что лунный народ обитает на границе между мирами живых и мертвых. Через их земли ведет лунная дорога, по которой уходят души умерших. Вы верите в эти сказки, сэр? Нет? А вот Часовщик, то есть, простите, сэр Броуди, верит. Все эти его пауки… Ваш друг объявил войну лунному народцу. Его механизмы ползают по Городу и ищут, ищут…

– Помолчи, – бросил я.

– Но, сэр, – продолжил шепотом Маккензи, – вы говорили, что драконы, напавшие на нас во время путешествия, это только игры нашего сознания. Что лунная дорога, которая чудится умирающим, – это лишь галлюцинации. Но мне всё больше вспоминается, что наша машина двигалась по ней… По лунной дороге на границе миров. И нас не пустили. Нас оставили в живых, но теперь не выпускают из Города.

– Мы давно умерли, Маккензи, или ты забыл? Мы существуем благодаря науке, и ей должны верить.

– Помню. – Маккензи поднял левую руку и посмотрел на вытатуированный ниже запястья номер, который присваивался восстановленным.

Все наши детали именные.

На ветке раскидистого дуба возле фамильного склепа Элизабет сидел Добрый Малый Робин и покачивал ногой.

– Вот и вы! – поприветствовал он нас, спрыгивая на землю. – Я уже устал ждать.

– Сэр, еще говорят, что лунный народец видят только мертвые, – не унимался Маккензи. Когда ему было не по себе, он начинал излишне болтать. – А Часовщик считает, что их можно увидеть с помощью оптических приборов… Если правильно настроить, забери его баньши. Как думаете, сэр, это всё сказки?

Я посмотрел на улыбающееся лицо Робина и сказал:

– Наверное. Иди за мной.

Мы вошли в склеп. Возле саркофага Элизабет стоял букет засохших осенних хризантем, который я принес на прошлой неделе.

– Открой крышку, – приказал я Маккензи.

– Сэр, вы точно уверены, что это необходимо? Не надо, сэр, пожалуйста.