Дети Линзы - [27]

— Займусь сам, — быстро ответил Киннисон. Если здесь не могли разобраться ни Конклин, ни Мейтланд, — оба Серые линзмены, — не имело смысла посылать кого-то другого. — Кто и где?

— Планета Менеас И, не очень далеко от тебя. Город Менеателес, 116-3-29, 45-22-17. «Гавань Джека», кабачок метеорных старателей на углу Золотой и Сапфировой улиц. Человек по имени Эдди.

— Спасибо, я проверю, — он не просил у Мейтланда дополнительной информации. Оба знали, что раз координатор решил расследовать дело сам, то он должен лично выяснить все факты, и получить интересующие сведения из первых рук.

Затем Сибли Уайт отправился на Менеас II в «Гавань Джека», имея при себе блокнот. «Гавань» оказалась обычным космическим погребком. Здесь было гораздо уютнее, чем в раделигианском салуне Боминджера или в знаменитом «Приюте старателей» на далеком Евфросайне.

— Я хочу поговорить с человеком по имени Эдди, — заявил Уайт, купив бутылку вина. — Я знаю, что у него в космосе были приключения, достойные того, чтобы включить их в один из моих романов.

— Эдди? Ха! — бармен хрипло рассмеялся. — Космическая вошь? Кто-то надул вас, мистер. Он всего лишь опустившийся метеорный старатель — вы, конечно, знаете, что такое космическая вошь? — так что мы позволяем ему для заработка мыть плевательницы и всякое такое. Мы не выбрасываем его, как других, потому что он довольно забавный. Примерно каждый час у него бывает припадок, что забавляет людей.

Намерения добросовестного Уайта не изменились; на его лице не отразилось ничего из того, что Киннисон думал о столь бессердечной речи. Киннисон хорошо знал, что превращает человека в космическую вошь. Он сам когда-то был метеорным старателем и помнил, как подавляющие глубины космоса, постоянные опасности, лишения, одиночество и неудачи действуют на неприспособленный мозг. Там выживают только сильные, а более слабые погибают или становятся развалинами, вызывающими жалость. Тем не менее Киннисон спросил бармена:

— Где Эдди сейчас?

— Вон он, в углу. Между прочим, очень скоро у него начнется очередной припадок.

Эдди — жалкая пародия на человека — охотно принял приглашение и с жадностью сделал глоток предложенного ему вина. Затем, как будто вино спустило курок, его изломанное тело напряглось, черты лица исказились.

— Орлокоты! — закричал он; глаза Эдди округлились, дыхание вырывалось резкими толчками. — Банды орлокотов! Тысячи! Они разрывают меня на куски! И линзмен! Ату их! — раздались нечленораздельные вопли, и он упал на пол. Катаясь в конвульсиях, Эдди тщетно пытался закрыть своими похожими на клешни руками одновременно глаза, нос, рот и горло.

Необращая внимания на столпившихся зрителей, Киннисон вошел в лежащий перед ним беспомощный разум. Мысленно он изучил всю открывшуюся ему необычную картину. Пока Уайт деловито строчил в блокноте, он послал мысль к далекой Кловии.

— Клифф! Я в «Гавани Джека», взял данные Эдди. Что вы с Конклином поняли из них? Ты согласен, что этот линзмен — загадка?

— Определенно. Все остальное — несущественный космический мусор. Тот факт, что не существует — не может существовать — такого линзмена, как воображает Эдди, делает его, по нашему мнению, тоже пустым местом. Мы позвали тебя на всякий случай — извини, что подняли ложную тревогу.

— Мог бы и не извиняться, — мысль Киннисона была такой мрачной, какой Клиффорд Мейтланд никогда не чувствовал. — Эдди — не обычная космическая вошь. Видишь ли, я знаю одну вещь, о которой не знаете вы с Конклином. Ты заметил, что в его памяти сохранился образ женщины?

— Да, вспоминаю, поскольку ты упомянул о ней. Но я видел ее слишком смутно, на большом расстоянии. Ты ведь знаешь, что большинство космонавтов постоянно думают о женщине или даже о нескольких сразу.

— Возможно, ты был бы прав, но только это не просто женщина, а лирейнианка.

— ЛИРЕЙНИАНКА! — прервал Мейтланд. Киннисон чувствовал, как бушует разум его помощника. — Тогда все усложняется… Но как, ради пурпурного ада Палейна, Эдди мог попасть на Лирейн, а если он там был, то как выбрался оттуда живым?

— Не знаю, Клифф, — разум Киннисона тоже работал быстро. — Но я еще не кончил. Кроме всего прочего, я знаю ее лично — она тот менеджер из аэропорта, которая пыталась убить меня, когда я был на Лирейне II.

— Хм-м-м, — Мейтланд попытался осмыслить услышанное, но у него ничего не получилось. — Похоже, что тогда и линзмен реален — по меньшей мере, достаточно реален, чтобы провести расследование, — и мне тоже страшно подумать о том, что может сделать свихнувшийся Носитель Линзы. Вероятно, ты займешься им?

— Конечно. По крайней мере помогу. Может, найдутся люди, более квалифицированные, чем я. Спасибо, Клифф. Чистого эфира.

Затем Киннисон вызвал жену и после короткого и теплого приветствия рассказал ей обо всем.

— Видишь, дорогая, — закончил он, — твое желание начинает сбываться. Я не смог бы держать тебя в стороне, даже если бы хотел. Так что проверь, как там девочки, надень свою Линзу, засучи рукава и приступай к работе.

— Ладно, — Кларисса засмеялась, и ее радость наполнила его мозг. — Спасибо, дорогой.

Только тогда Кимболл Киннисон, мастер-терапевт, обратил внимание на человека, корчившегося на полу. Но когда Уайт закрыл свой блокнот и ушел, Эдди постепенно расслабился. Через некоторое время, достаточно длительное, чтобы излечение не связывалось с мнимым автором космических опер, припадки прекратились. Более того, Эдди вернулся в космос к своей профессии метеорного старателя.