Дети лета - [8]

– С ребенком вправду всё в порядке? – спросил детектив в штатском. Миньон выглядел лет на пятьдесят: обветренное под солнцем лицо, короткая стрижка, колючие усы цвета соли с перцем.

– Травмирован, но физически не пострадал, – сказала я ему, – если не считать старые раны.

– Не знаю, говорила ли вам Холмс, что наш патруль отлично знаком с этим домом. Их соседи предпочитают не вмешиваться в чужую жизнь, но тем не менее от них поступала пара звонков в месяц в связи с беспорядками, которые там творились. Завтра мы пришлем вам копии протоколов. – Он кивнул нам и, махнув в сторону кровати, где лежали тела, добавил: – Черт знает, какая резня…

Можно сказать и так.

Дэниел Уилкинс лежал на кровати с левой стороны – широкоплечий мужчина с изрядным пивным брюшком. Невозможно было оценить, как он выглядел до нападения: его окровавленное лицо было исполосовано, исколото ножом, так же как и тело.

– В общей сложности он получил двадцать девять ножевых ран, – взглянув на нас, сообщил стоявший с другой стороны кровати медэксперт, – плюс два пулевых ранения в грудь. Они не вызвали мгновенную смерть, но обездвижили его.

– А в нее стреляли?

– Вероятно, тут применяли подавляющие меры, – ответил медэксперт, отрицательно покачав головой. – Насколько мы можем сказать до вскрытия, сначала стреляли в него. Потом подверглась нападению она, и убийца опять вернулся к нему. Над ним трудились гораздо больше. Женщина получила лишь семнадцать ножевых ран, все на теле.

Семнадцать против двадцати девяти… выплеск безумной ярости.

– Физически здоровый убийца, – заметил Эддисон, осторожно проходя к кровати между двумя дугами кровавых пятен. – Такое бешенство утомительно, а ведь еще пришлось нести Ронни вниз по лестнице и до машины, да еще усадить его потом на крыльцо Рамирес…

– И у вас действительно нет ни малейших идей о причине такого выбора? – спросил Миньон.

Похоже, скоро мне осточертеет повторять отрицательный ответ. К счастью, Эддисон на сей раз сделал это за меня.

Я подошла к кровати со стороны Сандры Уилкинс, остановившись рядом с одним из помощников судмедэксперта.

– Учитывая столь множественные ранения, вероятно, трудно сказать что-то определенно, но не выявлено ли у нее признаков надругательства?

– Помимо синяка под глазом и распухшей скулы? Женщине нанесли несколько ударов, и я не удивлюсь, если на рентгене обнаружатся сломанные кости. Точнее мы скажем, приведя труп в порядок.

– Кстати, в наших протоколах имеется несколько записей о ее лечении в больнице, – добавил Миньон. – Вход в этот дом дает весьма очевидную картину. Светильник на крыльце не работает – лампочку лишь обесточили, но вывернули не настолько, чтобы она выпала и разбилась.

– То есть?

– Не пришлось придумывать особых сложностей; этого хватило, чтобы достичь цели. Не пришлось даже взламывать замок, поскольку он уже и так был взломан. После одной из ссор миссис Уилкинс заперлась в доме, оставив мужа на улице, поэтому он сломал замок, да так и не заменил его.

– Это отмечено в полицейском протоколе?

– Да, несколько месяцев назад. Никакой крови в комнате ребенка и вокруг нее. Похоже на то, что убийца разбудил его, принес сюда и принялся за свое черное дело.

– Совпадает с тем, что говорил Ронни.

– Полагаю, она ни разу не выдвигала обвинений? – сказал Эддисон.

– Надо же, такое впечатление, что вы бывали здесь раньше… – Миньон поправил галстук неуместно веселой расцветки, с большими подсолнухами. – Утром мы свяжемся со службой опеки, запросим все сведения по этой семье и получим копии протоколов. Я проконтролирую, чтобы вам их переслали. Ронни подвергался насилию по меньшей мере пару раз.

– Полицейские протоколы, больничные травмы, файлы органов детской опеки и попечительства… много поводов для присмотра и защиты, учитывая такого рода сведения, – заметила я, – причем не считая даже родственников, соседей, друзей, учителей, прихожан или любых других групп, которые могли заинтересоваться этим. Если их убийства связаны с жестоким обращением с детьми, то следствие может затронуть многих людей.

Второй помощник прочистил горло, покраснев, когда мы все взглянули на него.

– Извините, это всего лишь мое второе… э-э … убийство. Но могу ли я задать один вопрос?

Судмедэксперт округлил глаза, но его скорее впечатлило, а не рассердило вмешательство помощника.

– Именно спрашивая, мы учимся. Постарайтесь найти интересный вопрос.

– Если речь идет о насилии, то миссис Уилкинс, вероятно, тоже подвергалась ему: тогда почему же убийца расправился и с ней?

– Напомните мне об этом, когда мы вернемся в машину. Это заслуживает поощрительной конфетки.

Патологический юмор; у федералов такой не в чести.

– Если речь идет о насилии, – ответил Эддисон, – а нам еще предстоит обсудить это, – но если все-таки так и есть, то убийцы такого типа, как правило, считают мать соучастницей, даже если она и сама жертва. Она не защитила своего ребенка. Должна была знать об этом, но не остановила – либо полагая, что не сможет, либо предпочла не вмешиваться, надеясь облегчить собственную участь.

– Когда я по воскресеньям навещаю родителей, – откликнулся юный помощник, – то мама обычно интересуется, узнал ли я что-то новое за прошедшую неделю. Видно, придется начать врать.