Дети Ирены. Драматическая история женщины, спасшей 2500 детей из варшавского гетто - [67]

Она знала, что это был акт слепой, ни на чем не основанной веры. Ей нужно было положиться на другого человека, не зная, предаст он или нет. Дверь осторожно приоткрылась, и Ирена увидела раскрытые от страха глаза. Она поняла, что соседка не меньше нее опасалась, что стук мог означать приход гестапо. Ирена быстро попыталась успокоить ее: У вас нет мыла? Мне не спится, и я затеяла стирку. На часах было четыре утра, но пожилая женщина тоже не спала.

Соседка, не говоря ни слова, отвернулась и прошла в квартиру, но дверь не закрыла. Ирена осталась ждать ее на пороге, гадая, что бы это значило. Было ли это согласием помочь или признаком предательства? Сообщит ли она сейчас о ней в гестапо? Или же это приглашение? Резкий свет в коридоре выдавал все царапины на выщербленном дереве лестничной клетки и места на лестнице, где за много лет стерлись ступени. Ирена уже собиралась уходить, как вновь услышала тихие шаги, и морщинистая рука протянула ей влажный сверток. Дотронувшись до ее руки, которая была теплой и мягкой, Ирена взяла его. Спасибо вам, – прошептала она. И услышала в ответ такое же тихое: Пожалуйста, пани Сендлер.

Едва солнце осветило тем холодным утром улицы Варшавы, соседи сверху могли заметить девушку, выходящую из дома и ведущую за руку четырех хорошо одетых детей. Если пан Пшездецкий в своем садике видел их, он мог помахать им, решив, что это были местные дети, направляющиеся в детский сад Баси Дитрих. Налетел ветерок, и дети пошли быстрее. Девушка в кепке не позволяла им разбегаться. Через несколько мгновений вся группа повернула за угол и исчезла из виду.

Соседи Ирены в тот день могли слышать странный утренний разговор. Возможно, они помнили шаги в квартире наверху, звук открываемой и закрываемой двери, скрип лестницы, шум бегущей из крана воды. Кто-то из них проснулся на рассвете и слышал все это. Сейчас же кто-то разговаривал с Яниной голосом, эхом отдававшимся на лестничной клетке. Это была пожилая женщина сверху, и она говорила сочувствующим тоном: «Мне так жаль вас, ведь ваша дочь сейчас в дурном состоянии». В ответ слушающий мог разобрать лишь тихое бормотание. «Понятно, почему она не спит ночами», – уже громче говорила пожилая пани²⁵⁹. Конечно [у вашей дочери] муж в лагере, и поэтому она плачет по ночам при одной мысли о нем. Но, извините, этот ее подъем в три часа ночи и стирка! И надо было еще всех соседей перебудить, чтобы попросить мыла! Это же сумасшествие какое-то!»

Однако никто не видел легкого безмолвного кивка и понимающей улыбки на лицах обеих женщин, перед тем как дверь, щелкнув замком, вновь закрылась. Соседка прекрасно поняла, что случилось на самом деле.

Имена этих детей Ирена не записала, но они в любом случае были частью того потока, что входил и выходил как из ее квартиры, так и из квартир ее коллег. Среди них были, к примеру, брат и сестра, спасенные из гетто, которым дали новые польские документы на имя Богдена и Ирены Войдовских. Одним из них могла оказаться маленькая девочка, которую теперь, согласно новым бумагам, звали Галиной Злотницкой. Она тоже была спасена сетью Ирены и в конце концов нашла приют в убежище Яги, где жила вместе с дочерью Яги, Ханной. «Яга заботилась обо мне как о собственной дочери», – вспоминала Галина десятилетия спустя²⁶⁰. Яга была книжным червем и передала Галине свою страсть к чтению. Возможно, она понимала, что побег в безопасный выдуманный мир книжных фантазий был именно тем, в чем нуждался запуганный ребенок.

Те четверо детей были одними из сотен, прошедших через руки Ирены. Отовсюду постоянно приходили необычные сообщения, и Ирене нужно было действовать без промедления. Однажды подобное поступило от Яги или Алы. Отчаявшаяся еврейская мать, обернув ребенка подушками, перебросила его через стену, полагаясь на милосердие случайных прохожих; ребенку уже искали подходящий дом. А теперь новость пришла с самого верха, от Юлиана Гробельного. Ирене нужно было отправляться в леса, окружающие Отвоцк, там женщина вместе с маленькой дочерью пряталась в мусорном баке²⁶¹. Ребенок умирал. Ирена ведь сможет привести надежного врача? Ребенок пережил ликвидацию, но семью убили на его глазах. Ирена ведь отправится в деревню, чтобы вытащить девочку?

Через сеть Ирены проходили тысячи детей, и она с друзьями запоминала многих по случайным, но задевающим за живое деталям: ребенок в мусорном баке, девочка с красным бантом, мальчик в зеленом пиджаке. Часто это были дети друзей. Многие из тех, кого спасла Ирена, были связаны с кем-то в ее группе: это были дети тех, с кем дружили ее друзья, дети их соседей, дети знакомых семей. Это была удивительная сеть, построенная на безграничном доверии незнакомых людей друг другу.

Зима 1942/43 года предвещала начало безумного и воодушевляющего времени. Многие в гетто в конце осени были настроены на вооруженное сопротивление²⁶². Девочки-подростки проносили в гетто динамит и оружие, а в потайных комнатах изготавливали «коктейли Молотова». На крышах бойцы оборудовали укрепленные оборонительные позиции. Зима, как и всегда в Варшаве, была суровой, и в течение всей осени по городу ходили слухи, что близится что-то страшное. Никто не сомневался, что немцы в конце концов захотят убить их всех, и молодые люди были настроены сражаться.