Дети Ирены. Драматическая история женщины, спасшей 2500 детей из варшавского гетто - [40]

В молчании они направились в сторону улицы Налевки мимо закрытых пекарен и ржавых дорожных знаков. Мимо узких зданий и оборванных, голодающих людей на переполненных уличных углах. Когда они доехали до поста, Ирена простонала: Черт. Она так хотела, чтобы эта часть операции поскорее закончилась, но сегодня очередь была больше обычного. Пересечение блокпоста было самым опасным моментом во всей этой процедуре, да и в любой день вообще. Минута текла за минутой, ожидание становилось мучительным. Ладони у Ирены вспотели от волнения, пока она нервно теребила ручку двери. Только бы пересечь пост. Обратно они повернуть не могли. Наконец солдат, махнув рукой, приказал им подъехать поближе, и Генрик с впечатляющим хладнокровием вручил ему пропуска. Охранник строго посмотрел сначала на Ирену, затем на водителя: Что в кузове? Его глаза сузились, и Генрик не сразу нашелся с ответом. Что ж, кажется, в этот раз им не удастся живыми покинуть лагерь. Такая вероятность всегда была более чем реальна. Генрик медленно вышел из машины и пошел к кузову, как было приказано. Ирена осталась ждать внутри.

Сзади послышался глухой стук открывающихся и закрывающихся бортов. Солдат пару раз пнул тяжелым сапогом груду кирпичей, пошарил за брезентом и в углу кузова. Ирена затаила дыхание. Затем, мгновение спустя, Генрик забрался на сиденье рядом с ней, и охранник махнул им еще раз, показывая проезжать. Когда они оказались на «арийской» стороне и медленно повернули за угол, Ирена облегченно схватила Генрика за руку: Ты не против, если дальше поедешь один? Так будет лучше. Генрик кивнул. Ирена соскользнула с сиденья и помахала водителю рукой, когда грузовик тронулся. Все, что Генрик сейчас должен был сделать, это забрать уложенного в ящик ребенка домой и отдать его мачехе. Ирена знала, что если бы кто-то за ними следил, то из-за ее присутствия могла сорваться вся операция.

Мачеха Генрика, акушерка средних лет по имени Станислава Буссольд, была одним из доверенных сотрудников «комнаты экстренной помощи» Ирены, одной из тех, кто плотно работал в медицинском подполье вместе с Алой Голуб-Гринберг и Хеленой Чешко. Ирена немного на бюрократический манер называла эти места «распределительными пунктами защитной готовности», и то, что здесь происходило, было очень важным¹⁴⁷. В первые дни и часы за пределами гетто детей нужно было вымыть, накормить и оказать, если нужно, медицинскую помощь, в чем они часто нуждались после месяцев недоедания. Если дети выглядели «неправильно», то требовалось перекрасить им волосы, и в итоге обрезанные еврейские мальчики превращались для их же блага в миловидных польских девочек. Если дети были достаточно взрослыми, их могли научить католическим молитвам и немного говорить по-польски. Упражнения в катехизисе были у немцев излюбленным тестом для обнаружения евреев, и знание детских молитв наизусть было одним из основных способов выживания в военное время. В течение первых недель на «арийской» стороне дети должны были стереть с себя любой намек на их настоящее происхождение.

Выносить детей в ящиках для инструментов было делом рискованным, и в 1942 году Ирена лихорадочно искала варианты получше, которые позволят спасать не по одному ребенку, а сразу по несколько. «Уносить детей на «арийскую» сторону стало необходимо потому, – прямо говорила Ирена, – что гетто с каждым днем все больше напоминало ад¹⁴⁸. После приказов Гитлера и Гиммлера дети умирали на улицах с молчаливого согласия остального мира». В этот раз Ирена вновь поступила так, как поступала всегда, когда ей нужен был мудрый совет. Она обратилась к своим друзьям и доктору Радлиньской.

Хелена Радлиньская с осени 1939 года так и не покинула монастырь, но образ жизни при этом вела отнюдь не затворнический. Ее скромная комната была средоточием Сопротивления, своеобразным салоном, где собирались участники подполья. Когда Ирена постучалась в маленькую дверь в этот раз, она столкнулась с входящими и выходящими людьми. Кто-то из них, как студенты, прижимающие к себе тетради, были участниками тайных занятий профессора. Кто-то был ее возраста. Она узнала некоторых давних знакомых по минувшим дням в Свободном польском университете. Зимой 1941/42 года тремя из них оказались ее старые университетские друзья – Станислав Папузинский, его спутница Зофья Ведрыховская и ее сводная сестра Изабела Кучовская – Иза. Эти три бывших студента объединились в отважную группу, одну из ячеек Сопротивления, которую курировала доктор Радлиньская. К весне 1942 года доктор была в центре нескольких сетей, помогающих спасать еврейских детей.

В течение нескольких месяцев Иза отвечала за спасательные операции, одновременно пронося в гетто продукты и медикаменты через подвальные коридоры здания суда, расположенного на улице Лешно. Сейчас Станислав, Зофья и Иза могли помочь Ирене с ее проблемой. Улица Лешно окружала гетто, и в здании были двери, открывавшиеся в обоих направлениях, нужно было только миновать караульных на основных этажах. Если Изе вместе с помогающим ей сторожем удавалось проносить припасы через здание внутрь, то с другой стороны можно было забирать детей – пока Ирена будет в состоянии находить для них безопасные убежища. Для этого у нее имелась готовая подпольная сеть. Той весной через коридоры под зданием суда гетто покинули десятки детей школьного возраста.