Дети доброй надежды - [171]

Корабль «Рождество Христово» ринулся в этот прорыв и врезался в середину вражеского флота, ведя огонь на оба борта, громя «Капудание» и ближайшие к нему суда.

Этим маневром турецкий строй был окончательно нарушен и спутан, ибо русская линия к этому времени вконец стеснила и смешала неприятельские корабли.

Они укрывались один за другим, сами поражали себя своими выстрелами и кучей бежали под ветер. Впереди спасался бегством отряд алжирского вице-адмирала. Его преследовали «Иоанн Предтеча», «Александр Невский» и «Феодор Стратилат».

Турецкий флот был окружен. Его корабли, прорываясь, уходили на буксирах гребных шлюпок, и каждый из них подставлял русским залпам свою корму.

Картечь и ядра били по ним, как по густому лесу. Турки отстреливались наугад, в дыму и сумятице, а русский флот, сомкнув дистанции между судами, гнал и поражал их до самой ночной темноты...

Только случай избавил капудан-пашу от полного разгрома и плена: внезапно наступивший штиль помешал Ушакову захватить турецкие суда.

В полночь снова задул ветер, и русские возобновили погоню. Но у турок были «скорые ноги». К утру с салингов можно было разглядеть лишь верхушки парусов в стороне Босфора.

Крепкий ветер и зыбь заставили Ушакова стать на якорь у мыса Эмине́...

Это произошло в тот самый день, когда верховный визирь в Галаце решился подписать предварительные условия мира. Они были не слишком тяжелы для турок, ибо ни та, ни другая сторона не знала еще, что турецкий флот разбит.

А он разбежался к анатолийским и румелийским берегам, рассеялся по морю. Капудан-паша, боясь гнева султана скрылся в неизвестном направлении, и турки потом долго не могли его отыскать.

Одна лишь алжирская эскадра достигла Константинополя. Она пришла ночью после сражения. Пушечная пальба разбудила султана: «Капудание», разбитый, с простреленными парусами, подавал сигналы бедствия.

И столицу охватил страх.

Султан отправил в Галац гонца, приказывая визирю поспешить миром. В Стамбуле ожидали появления «Ушак-паши» на Босфоре. И у него действительно такой план был.

Отстоявшись у мыса Эмине́ и выслав крейсерские суда для поиска у побережья, он быстро исправил повреждения. Потери его были невелики: семнадцать убитых и двадцать семь раненых; турки же опять, как и в предыдущем сражении, потеряли больше двух тысяч человек.

Получив от пленных известие, что алжирские корабли будто бы укрылись в Варне, Федор Федорович решил прежде всего покончить с ними, а затем, войдя в Константинопольский пролив, истребить оставшийся турецкий флот.

Восьмого августа Ушаков появился в виду Варны. Навстречу ему от берега отошли два судна. Но турки не бежали, а напротив — приближались, делая какие-то знаки. Подойдя к флоту, они передали Ушакову известие о том, что русский главнокомандующий и великий визирь уже подписали мирные статьи.

Потемкин опоздал всего на сутки. Он прибыл к армии 1 августа, узнал о заключении Репниным договора и немедленно разорвал его.

Найдя условия слишком мягкими теперь, когда спор о Черном море был решен Ушаковым, он потребовал начать переговоры сызнова и, между прочим, заставить Порту уплатить двенадцать миллионов пиастров частями в течение четырех лет.

Он считал, что с турками нужно обойтись суровее.

Переговоры возобновились. Тянулись они долго. Их вел канцлер Безбородко. Только 29 декабря в Яссах был заключен мир.

Россия прочно утвердилась на побережье Черного моря. К ней отошли земли между Днестром и Бугом, Гаджибей и Очаков. Порта целиком признала Кучук-Кайнарджийский договор и отказалась от всяких притязаний на Крым.

Мир был для турок желанным и как нельзя более своевременным. Незадолго до его заключения один из русских резидентов в Константинополе писал: ‹«...весь народ вздыхает о мире с Россией; оный бы уже давно взбунтовался, но счастье султанское, что имеет строгих и расторопных людей и начальников, а особливо капитан-пашу, янычар-агу и стамбул-эфендия, которые знают [как] удерживать народ и удовольствовать его. Султан с фаворитом своим Кучюк-Гусейном занимаются приготовлением доналма, или публичного праздника и иллюминации, который дан будет по случаю избавления от родин султанши. Народ поговаривал, что этот праздник иметь будет двойную радость, ибо надеются, что в то же время заключен будет мир...»

Глава одиннадцатая «Благополучный Севастополь»

Среди такого блеска славы,

Побед, которым нет числа,

Во узах собственной державы

Россия рабства дни влекла.

В. Капнист

1

1791 года, на пути из Ясс в Николаев, внезапно умер Потемкин. Его имущество, находившееся в одном только Петербурге, было оценено в «2611144 рубля и 1 копейку с половиною» и по просьбе наследников куплено у них казною; стоимость же всей недвижимости «светлейшего» определялась более чем в 50000000 рублей.

Для Екатерины II это была колоссальная утрата; для государства — несравненно меньшая. Потемкин действительно придумал много полезного, но числилось за ним и немало «тиранских» дел. К числу их относилось отрешение от должности доктора Самойловича. В течение двух лет заведовал этот герой-патриот большим Витовским госпиталем (в селе Богоявленском, вблизи Николаева). «Пребывало на руках моих, — писал он в своем «Донесении о службе», — 16 тысяч больных военнослужащих, тягчайшими болезнями одержимых, из коих выздоровело 13824 человека». Это был очень большой процент.