Дети Бога - [151]

— Без сомнения, — откликнулась Суукмел, наблюдая, как тает смелость Ха'аналы.

За последний год тут не родился ни один ребенок, да и прежде рождались редко. Софи'ала была здоровым ребенком, но Ха'анала потеряла ползунка из-за легочной болезни, которую не смогли предотвратить травы Шетри, а еще один ее сын родился мертвым.

— Может быть, Атаанси прав, — почти беззвучно сказала Ха'анала.

— Возможно. И однако, — с удивлением заметила Суукмел, — мы остаемся с тобой, и есть руна, которые остались с нами.

— Зачем? — воскликнула Ха'анала. — Что, если я неправа? Что, если все это ошибка?

— Ешь, — сказала Суукмел, вручая Ха'анале еще один мешочек. — Радуйся достатку и солнечным лучам, когда они появляются.

Но Ха'анала лишь уронила руку на траву — слишком расстроенная и обескураженная, чтобы ее мог приободрить тусклый серебристый свет, пробившийся сквозь плотные северные облака.

— Однажды, очень давно, — снова заговорила Суукмел, — мой господин супруг спросил Хлавина Китери, не мучают ли его сомнения: вдруг то, что он сделал, было ошибкой? Верховный ответил: «Возможно, но это была прекрасная ошибка».

Поднявшись, Ха'анала пошла к краю скал, а ветер теребил ее мех. Тогда Суукмел тоже встала и подошла к ней.

— Дитя мое, я слышала песни многих богов. Глупых, могущественных, капризных, податливых, неуклюжих. Много лет назад, когда ты позвала нас в свой дом, накормила, предоставила кров и пригласила остаться, я слушала, как ты говоришь, что все мы: джана'ата, руна, земляне, — дети Бога столь высокого, что наши ранги и различия для него ничего не значат.

Суукмел окинула взглядом долину, ныне усеянную маленькими каменными домами, наполненную звучанием разных голосов, ставшую домом для руна, джана'ата и диковинного существа, которое Ха'анала называла братом.

— Я тогда подумала, что это лишь песня, пропетая чужеземцами глупой девочке, которая верит чепухе. Но Таксаю была мне дорога, а Исаак был дорог тебе. Я хотела услышать эту песню, потому что когда-то мечтала о мире, где жизнью будут управлять не родословные, не похоть и умирающий закон, но любовь и верность. В этой единственной долине такая жизнь возможна, — сказала она. — Если надежда на такой мир — ошибка, то это прекрасная ошибка.

Упав на колени, Ха'анала уперлась руками в камень. Ее плач был поначалу тихим, но на этом горном склоне они были одни — вдалеке от тех, чью веру могло бы подорвать малодушие лидера. Сейчас было самое время поддаться усталости и тревоге, голоду и грузу ответственности; дать волю тоске по утраченным родителям, скорби по умершим детям и всему тому, что могло бы быть, но не состоялось.

— Рукуэи вернулся, — наконец сказала Ха'анала тихим голосом, прижавшись лицом к животу Суукмел. — Это кое-что значит. Он видел все, везде был. И вернулся сюда. И он остался…

— Иди домой, сердце мое, — спокойно посоветовала Суукмел. — Снова послушай музыку Исаака. Вспомни, о чем ты думала, когда услышала ее в первый раз. И знай, что если мы дети одного Бога, то со временем сможем сделаться одной семьей.

— А если Бог — это лишь песня? — спросила Ха'анала, чувствуя себя одинокой и напуганной.

Некоторое время Суукмел не отвечала. Затем она произнесла:

— Наша задача останется той же.

* * *

— Только послушай их! — изумленно прошептала Тият ВаАгарди. — Могла ты предположить, что джанада способны вот так спорить?

— Совсем как в старые дни, — согласилась Каджпин ВаМасна, — если не считать, что спорят они, а не мы.

Послушав пререкания еще некоторое время, она улеглась на спину и стала смотреть на облака, скользившие над долиной. Самой Каджпин давно уже не требовалось общее согласие, чтобы принять решение, — изъян натуры, которого она больше не стыдилась. Она повернулась к Тият:

— Пожалуй, дадим им время до второго восхода, а после отправимся.

Тият с нежностью посмотрела на подругу. Бывший солдат, уставший от убийств, Каджпин ВаМасна пришла на север одна и с тех пор помогала облегчать жизнь обитателям Н'Джарра обоих видов, совершая набеги на рунские торговые караваны. А Тият в прежние дни была всего лишь служанкой. И хотя даже тогда занимала ответственный пост, время от времени она все еще пряталась в центре стада и восхищалась Каджпин, которая ни перед кем не заискивала, но со всеми ладила. — Когда по общине распространились вести о новых чужеземцах, именно Каджпин предложила пойти вместе с Тият на юг, чтобы доставить в Н'Джарр кого-то из них, и это вызвало фиерно, продолжавшее бушевать по сию пору. Большинству руна наскучило спорить, и они разбрелись в поисках съестного, но джана'ата и близко не подошли к консенсусу.

* * *

— Ха'анала, — говорил Рукуэи. — Я изучил все записи! Да, многое мне непонятно. Слишком много слов и идей, в которые я не могу вникнуть; — признал он. — Но в первый раз чужеземцы прилетали сюда из-за нашей музыки, и сейчас они вернулись. Мы должны их узнать…

— А что, если все разговоры о музыке Бога — чушь? — спросила Ха'анала, стараясь не замечать гудения Исаака, ставшего к этому моменту громче и настойчивее. — Что, если мы неправы…

Тут впервые заговорила Тият:

— Это не чушь! Кое-кто думает…