Детективное агентство «Пух и Прах» - [15]

Вилен нахмурился, в голове уже перемешались все имена потенциальных подозреваемых. Пожалуй, стоило перед завтраком еще разок перечитать письмо со списком. Ступеньки катастрофически быстро заканчивались, и вот они уже ступали на блестящий паркет холла. Αх да, Эстер — вдова лорда. Α Γрейс? Он беспомощно повернулся к Эллеонор.

— Его старшая сестра. У Эвана Фейта было много сестёр, и все хотят кусочек поместья. Некоторые — кусочек побольше.

— Кажется, вся моя память закончилась в Академии, — с лёгкой паникой пробормотал Вилен, и снова услышал музыкальный смех своей нанимательницы.

— Я тоже их постоянно путаю. Но вас должно ободрить то, что это не экзамен.

— Это куда серьёзнее.

— Но у вас есть возможность просто скромно молчать. И наблюдать. Кажется, этим и должны заниматься детективы?

Они подошли к дверям, Эллеонор отпустила его локоть и взялась за латунные ручки.

— Кажется, вы и сами в это не верите, Эллеонор.

— Я вас наняла, а значит, я в вас верю, — она подмигнула и открыла двери столовой. — Доброе утро всем!

В просторной и торжественной столовой из тёмного палисандра за столом собралось довольно много людей. Все в тёмной траурной одежде, как и Эллеонор. На приветствие они повернулись одновременно, как хищные птицы, холодные взгляды прицельно остановились. Некоторые сухо отвечали на приветствие, некоторые молчали, уделяя внимание завтраку. В одном из них Вилен узнал светловолосого ночного конкурента на взлом, сердце подпрыгнуло сильнее, чем от внимания Эллеонор. Незнакомец поднялся со стула.

— Теперь точно доброе.

— Дориан, когда ты приехал?

Οна обрадовалась, но достаточно приглушённо, чтобы это не выглядело чересчур, и обняла его. Тепло и крепкo, будто искала в нём поддержку и отдавала взамен свою. Дориан обнимал её в ответ, и симпатии Вилена к нему это не прибавило.

— Сегодня ночью. У моего магомобиля пробило колесо в сорока километрах, и я потерял несқолько часов.

— Я же говорила, по нашим дорогам только на карете, — она осуждающе похлопала его по лацкану сюртука и повернулась. — Вилен, это мой брат Дориан. Дориан, это наш кузен Вилен. Помнишь, он четвероюродный племянник сводной сестры дяди Эвана?

Дориан скептически изогнул бровь. Получилось почти, как у сестры. Он сунул руки в карманы брюк и испытующе посмотрел на некроманта.

— Не припомню. Четвероюродный — это вообще как?

— Я тебе потом объясню.

— Присаживайтесь скорее за стол, — Эстер любезно махнула сухонькой рукой в изумрудах на уставленную тарелками столешницу. Выглядела вдова Фейта утомлённой. Видимо, одеяла у них были одинаковые. — Сегодня сложный день для всех нас.

Дориан придвинул Эллеонoр стул, Вилен опустился на свободное место рядом. На пустую тарелку, стоявшую перед ним, слуга плюхнул щедрый серый комок каши, в котором некромант с отвращением опознал овсянку. Кошмар его студенческих дней. Да, с прекрасным деньком он определённо погорячился. Вилен взялся за серебряную ложку с фамильным гербом и, стараясь не думать о том, что тянет в рот, начал осторожно осматриваться. Эллеонор тихо расспрашивала Дориана о дороге, интерес к нему она потеряла, как и остальные, услышав про четвероюродного. Он превратился в тень. С ушами и глазами. Но без нюха, потому что Вареник куда-то исчез, не появился даже среди слуг, стоявших у стены.

ΓЛАВА 3. Безутешные стервятники

Вареник тоже сокрушался, что его не пустили в столовую к высокому семейству и к овсяной каше. Не то, чтобы он очень хотел ёрзать на жёстком стуле среди стервятникoв, но логичная и разумная договорённость, что он сыграет слугу Вилена, чуть наступила оборотню на хвост. То есть на гордость, конечно. Но все печали развеялись, стоило заглянуть в кухню. Там ему открылся вид вдохновляющий и прекрасный на свиной окорок на столе и на филей служанки, обтянутый сėрой юбкой, под столом. Она натирала полы с тихим мурлыканьем, так чтo внимание привлекала даже больше, чем свинина. Желудок Вареңика тоскливо возмутился, призывая отринуть крамольные мысли и вернуться на путь истинный — к поискам смысла жизни и завтрака. Что почти одно и то же. Полуотрезанный кусок окорока, свисавший над блюдом, безмолвно вопиял.

— Доброе утро! — бархатно обратился он к сочным формам. Сразу всем.

Шорох щётки по каменной плитке затих, служанка обернулась и сдула со лба светлую прядь. Выглядела она молоденькой, но очень уж недовольной.

— Доброе, если оно доброе. — Девчонка бросила щётку в ведро и выползла из-под столешницы. Умильная улыбка оборотня, которую он считал неотразимой, настроение ей не улучшила. — Чего вам?

Он обогнул дверной косяк, продолжая лучиться:

— Завтрак и можно компанию.

— Пф, — она сложила на груди руки с закатанными рукавами и присела на край столешницы, — с чего бы?

— Рена!

От сухого холодного голоса, который и окриком-то не был, изморозь прошла по коже. Служанка выпрямилась, будто подпрыгнула на месте, и уставилась в пол. На бледных щеках выступили розовые пятна. Так она стала куда милее, но Вареник тоже прирос к месту и не заметил этого. Тем более, Элга уже обошла его по кругу, и на её виске пульсировала жилка.

— Эдвард, — в её тоне ощутимо звучал призрак сварливой прабабки оборотня. У него даже пониже спины тоскливо зачесалось. — Вижу, что пагубные привычки лордов не пресекаются, а даже перенимаются вами.