Детективная игра - [92]

Подъехало такси. Борис впрыгнул в него:

— Гоните!.. На Пушкинскую площадь!.. Здесь два шага — даю тридцать за срочность. Важное свидание… — Он оглянулся в стекло — они как раз проехали мимо той машины, что первая откликнулась, а теперь стояла у кромки в полсотне метров, и сразу рванула вслед за ними. — Здесь, — показал он водителю у подземного перехода на Пушкинской.

Открыл дверцу, выпрыгнул, захлопнув за собой, и убегая вниз, в переход, обернулся. Та самая машина приближалась, на ходу из нее выскакивали двое, бегом устремляясь за ним. У него была фора шагов двадцать.

Он побежал ко входу в метро и стал пробиваться через толпу. Но, вместо того чтобы направиться к турникетам, повернул налево наверх по ступенькам.

Угол перехода на несколько секунд прикрыл его от преследователей.

Здесь на ступеньке стоял человек в длинном черном плаще.

Борис единым махом сорвал с себя колпак, усы, очки — из открытого заранее портфеля выхватил меховую шапку с козырьком и напялил на голову. Человек в плаще, перехватив портфель, освободил ему руки — он скинул куртку, вывернул наружу темно-серой поверхностью, надел. Запахнулся и, засунув руки в карманы, не спеша вразвалку пошел навстречу двум оголтелым ищейкам, которые как сумасшедшие вертели головой, вращали глазами, один помчался по ступенькам за Борисом, другой, не вполне уверенный, что правильно заметил в толпе, припустил ко входу в метро, потом они опять сбежались, и опять рассыпались в разные стороны…

Борис преспокойно спускался на эскалаторе.

Внизу ушел к противоположному концу платформы, где к нему присоединился человек в длинном плаще, под полу которого он убрал портфель Бориса.

— Возьмешь?

— Не надо. Пусть пока у тебя.

Они зашли в вагон, и поезд повез их в редакцию.

Владимир поднялся наверх к Алексею Ивановичу, только лишь освободился от посетителей.

Не в первый раз он пытался разговаривать с директором, и пока что ничего не удавалось сделать для Анны Израилевны.

— Ты знаешь, — задумчиво глядя на него, возразил как-то Алексей Иванович, — теперь уж легче взять на себя рэкетиров, которые на нее насели, чем выделить деньги. Сумма не шуточная… ты хорошо знаешь — в фирме так не принято. Как я начальству объясню?

— Я вам вдвое отработаю, — пообещал Владимир.

Когда он говорил Тане, что занимается исключительно оформлением на компьютере, он несколько умалил свои задачи; другое дело — он постановил себе в самое ближайшее время расстаться с фирмой. Но тут требовалась веская причина — спокойная, мирная. Уход мог быть осуществлен только мирно и аккуратно, не вызывая никаких подозрений.

Конечно, переходя к афганцам, он себе обеспечивал крепкую защиту: клан был прочный с хорошо поставленной традицией товарищеской взаимовыручки. Но в случае малейшей шероховатости не спасли бы ни афганцы, ни президентская гвардия. Носитель даже минимальной тайны — а Володя причастен был к определенным секретам — во что бы то ни стало обязан был замолчать навеки.

Он не хотел соглашаться на предложенный Кадомцевым резервный вариант. Хотел, чтобы с Аннушкой возобновили честную игру, обещал, что все случившееся она забудет как дурной сон. Бывают недоразумения; для нее можно придумать сюжет со свихнувшимся служащим, нагородившим всю чертовщину. Захват в милицию? — он тоже что-нибудь придумает.

Разборка с неизвестными рэкетирами — без перечисления денег на счет Аннушки — могла обернуться против нее. И, скорей всего, надо было ожидать, что так оно планируется. Володе достаточно хорошо были известны «принципы» банды: нет человека — нет проблемы. А потом сокрушенно разведут руками, изображая смущение: «Извините…»

Его такой исход не устраивал.

В какой-то момент он почувствовал, что и сам, вместо получения желаемого результата, увязает в черной тине. Опасность нависла над ним — хотя задним числом он осознал, что мог бы предвидеть подобное до начала вмешательства.

Словесную игру, которую затеял с ним Кадомцев, отфутболивая всякий раз на более поздний срок, — Володя распознал немедленно.

И злость, и трезвый расчет сказали, что необходимы срочные решения, необычные и безусловно на стороне, поскольку родная фирма отдаляется от него, выталкивая на ничейную — идеально простреливаемую — полосу.

Паниковать он не стал. Только — злость. И обостренная энергичность мозгов.

Он предупредил друзей. И однажды постепенно — намек за намеком — начал делиться с Митей, посвящая его в суть окружающей их действительности. Как-то так вот интуитивно, на подъеме своего падения — такой парадокс — безошибочно доверился, тот находился рядом, а ведь можно было попасть на блатного, полно кругом было чьих-то родственников или друзей детства. Или самому обозначиться для Мити подсадной уткой.

Митя свел его с тестем, и обсуждая тактику встречи, решили не скрывать, кто есть на самом деле Борис Лагутин: с таким человеком, как Владимир, лучше всего было действовать на началах взаимной откровенности. Он охотно включился в сотрудничество. Рассказал, представив конкретные сведения, фамилии, адреса, даты, размеры выплат, скрупулезно вспоминая малейшие детали, — о четырех совершенных фирмой преступлениях. И одного было достаточно, чтобы засадить за решетку всю верхушку и исполнителей — включая его самого — а там еще были люди, непосредственно способствующие исчезновению одиноких стариков.