Детективная игра - [78]

— Братцы, — позвал Виктор, во все продолжение сцены рассматривающий книги на стеллажах, раскрывая одну, другую, ставя ее на место и выхватывая из рядов следующую. — Я повторяю мой призыв. Ко мне в Чертаново. Этот дом — на запор, все дурные тревоги по боку! Затворимся в чистую поэзию! Свет… Катя… Люда, вас приглашаю… Вызовем Данилу, я знаю, он с удовольствием… Стеллу…

— О, Стелла… — Свет закатил глаза. — Незабываемая хризантема: от одного ее присутствия можно… потерять голову…

— Сойти с ума и повеситься, — неловким, хриплым вдруг голосом произнесла Катерина и — улыбнулась, все еще хмуря лоб.

— Речка, пруд поблизости есть? — спросил Светозар.

— Нет. Чего нет, того нет.

— Ну, вот. А еще приглашаешь… Где купаться? Ну, я шучу. Витя, спасибо, к сожалению, нереально. Масса обязательств, звонков. Посетители… не можем уехать…

— Жаль. Правда, жаль, — искренне отозвался Виктор.

— Живи пока у нас. — Светозар сделал широкий жест рукой. — Правда, Катюша?

— Конечно. — Катерина, тряхнув головой, улыбнулась. — Где, как не здесь, чистая поэзия? Поэзии — хоть пруд пруди! И купайся сутки напролет…

Борис и Людмила попрощались, расцеловавшись с Катериной и Светозаром.

Около месяца семейство Лагутиных жило поврозь. Аня с Митей и бабушкой — у Александра Евгеньевича, племянника бабушки. Людмила — у своей родной сестры Лены. Борис Лагутин изредка, с большими предосторожностями, навещал кого-нибудь из них, но в основном дневал и ночевал в редакции; здесь, пожалуй, было надежнее всего: серьезная охрана, неприступное здание.

Можно было бы, конечно, взорвать часть этажа или подкараулить и застрелить при входе. Но все-таки осуществить террористический акт здесь было гораздо сложнее, чем в любом другом месте.

Людмила на работу не ходила и, пока ее пристанище сохранялось втайне, можно было считать, что ей ничего не угрожает. В дом к Лене ни из одного из тех мест, где была вероятность прослушивания, не звонили — и туда от Лены тоже не звонили.

Наибольшую тревогу внушала безопасность дочери: ее перемещения по городу, на работу, с работы — случайно или в результате целенаправленной проверки — легко могли помочь ее обнаружению.

Собственную квартиру они не посещали. Никто из них не предполагал, что она свободна от наблюдения и в настоящее время никакая опасность не висит над ней.

Тоже и дом Светозара по видимости был избавлен от надзора. То, чем занимались он и Валерий, никому не причиняло вреда, ни пациентам, ни посторонним людям, это был не какой-то метод вроде массажа или упражнений, а особенная перестройка жизни человека — чувств, мыслей, и затем поступков. Весь процесс исцеления от того или иного недуга, будь он глубинный и закоренелый, опирался на осознание человеком прошлых своих вин, испрашивания прощения за них и, в свою очередь, прощение всех и за всё. Зависть, злость и все дурное из самосознания должны были улетучиться, исчезнуть. Именно указанные чувства напрямую являлись причиной накапливания и развития болезней.

Главное в достижении благоприятного результата зависело от самого пациента, от его искренности, вступления на путь духовной чистоты, любви и человечности.

Попадались люди типа Леонида Харетунова, готовые платить большие деньги за возврат им потерянного здоровья, но не умеющие и не желающие расстаться со всею чернотой, накопившейся на протяжении жизни, прячущие, даже лелеющие эту черноту. Они не способны были докопаться и признать за собой вину за тот или иной проступок вчера, год или десять лет назад: к тому же, чем большее время проходило с момента его совершения, тем труднее было его исправить.

Харетунов, мнящий себя влиятельной персоной, предложил Светозару прислать в его распоряжение машину с шофером, дабы Светозар приезжал к нему в офис в назначенный час и здесь осуществлял свои занятия. То есть позволил бы Харетунову очищаться и оздоравливаться, не отрывая от деловых мероприятий.

Светозар на это твердо заявил, что Харетунов может приглашать к себе в офис любых лекарей, а если хочет воспользоваться его помощью, — пусть будет любезен пожаловать к нему, и если дела для него важнее здоровья — пусть вообще катится. Харетунов во многих отношениях был тяжелым пациентом: в течение занятия из него источалось столько энергетической грязи, что Светозар вынужден был высвободить час, следующий за посещением Харетунова, для приведения себя в норму. Он звонил по телефону Валерию, чтобы тот помог ему, потому что самостоятельно зачастую трудно вернуть душевное и физическое равновесие.

Семен Трошин, подосланный к Валерию разведкой Харетунова, по заданию последнего, о ком он и знать не знал, настолько на разных уровнях находились они в обширном харетуновском «хозяйстве», — оказался человеком, легко и органично погрузившимся в благословенную среду правильного мироощущения.

Будучи добротной ищейкой, сборщиком информации, установщиком всевозможных жучков, иногда с переодеваниями, незаконным проникновением в закрытые помещения, участником бескровных налетов и изъятий, — он не привлекался, Бог миловал, к вооруженным нападениям со стрельбой и убийствами. Разведка подобным, как правило, не занималась. Что касается так называемого штаба оперативного руководства, осуществляющего карательные акции, там были свои, специально отобранные люди.