Детективная игра - [64]

Около одиннадцати часов вечера они вошли во двор недалеко от станции метро Профсоюзная. Сырость, сочащаяся с неба, очищала воздух, пахло свежепосоленными огурцами, как будто жасмином и немного легким вином. Танцевальные ритмы, шум и гам голосов еще звучали в памяти.

— Сумасшедшая Наташа, — сказал Митя. — Парень хотел ее проводить, ну… понравилась она ему. Она ему чуть не запулила в рожу стаканом.

— Она хорошая. Она верная.

— Чокнутая…

— Недотрога, так бывает.

— Зато ты у меня золото.

— Да, я сама тебя приворожила. Это ты мое золото.

Они встали под моросящим дождем и обнялись. Через шаг еще обнялись. Ненасыщаемая тяга друг к другу, влечение, благословенное небом, послужило им обоим во спасение.

Руль был не всесилен. Как выглядит Аня, никто из его людей не знал, и где она работает, вообще чем занимается, не успели узнать. Оставался один способ — сторожить входную дверь по известному адресу: день, неделю, месяц. Никто не приходил. Зашел однажды ненадолго Борис Лагутин — но трое сторожей не могли покинуть свой пост и проследить за ним, да и, наверное, бесполезно, как рассудили позднее: трогать его самого было не велено; обнаружить себя — недопустимо. Так и проглотили.

В то же время на совете у Харетунова решили взять Людмилу Лагутину, жену, — несмотря на то, что подчиненные настоятельно советовали «защемить» журналиста дочерью.

— Дочь намного чувствительней. Из-за дочки он станет идеально под контролем, — высказался Головкин, назначенный руководить планом.

— Нет… нет, — буркнул Харетунов после недолгого раздумья. Ничего не объясняя. — Жену. На подходе к дому. Или к работе.

— Дома не живут…

— К тому дому, где живет! — раздражился Харетунов. — Но только не! — не рядом с домом. И только одну ее. Запрещаю кого- либо зацепить!.. И… с нею… Не обижать…

Он уже знал, что дочь Лагутина — та девушка, которую он видел у своего друга детства. И он решил помиловать ее. Ему было наплевать давным-давно на всех друзей детства, на все дружеские и любые вообще отношения вместе взятые, и целительная, натуропатическая публика сильно раздражала его — но что-то в самой глубине души принудило его поступить так, а не иначе.

Подчиненные чутьем угадали, чего желательно хозяину. Поскольку их «хозяйство», не в пример банде Руля, несравнимо было мощнее и располагало более сильными средствами, — в кратчайшие сроки выяснили, где скрываются члены семьи Лагутина, он сам, место работы Людмилы, короче, вся информация была у них как на ладони.

Выпустив Аню из объятий, Митя оступился в рытвину, наполненную по щиколотку водой. Почувствовал, как холодная водица заползает в туфлю.

— Бр-р… стой, Аня. Подержи меня за локоть. Сниму туфлю, вылью…

— Что? полная? Папины дам тебе носки.

Наклонившись, стоя на одной ноге, он заметил нечаянно

вспышку огонечка от сигареты в тамбуре подъезда. Они с Аней остановились сбоку, под острым углом. Дом был многоподъездный, двенадцать этажей; Аня жила на четвертом.

Самый плохой вопрос был такой: что если это обычный человек?

Если бы знать наверняка, что бандит, все стало бы проще.

Они двинулись вперед, и Аня, не понимая, потянула его под руку к подъезду.

— Идем прямо. Не гляди туда, — Митя прижал ее руку локтем, увлек дальше, мимо входа в дом. — Идем-идем. Иди спокойно.

— Что случилось?

— Там стоит человек. Курит.

— Ну, и что? Что за глупости?

— Анечка, давай-ка теперь я буду командовать. Хорошо, что ты бесстрашная — пока тебя когтистый зверь за попу не ухватил. Немного, чуть-чуть слушайся — тогда не ухватит.

— Ты думаешь, там?..

— Не знаю. Я только понимаю, насколько серьезно. Ты — ребенчик; ты просто веришь, что раз со мной — значит, надежно.

Я рад, спасибо… Но, знаешь, не думаю, чтобы папа так уж зря паниковал. Не такой он человек.

— И что, мы не попадем домой?

— Не знаю. Надо придумать, где мне тебя оставить.

— Как оставить!..

— На несколько минут. В подъезд я хочу войти один. Меня никто не знает, мало ли, я тут живу…

— Я не хочу без тебя!..

— Аня, помолчи и слушай, что тебе говорят, — произнес он, хотя и на пониженных тонах, непривычно строго; она с удивлением повернула к нему лицо. — Ну-ну, некогда сейчас. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась она. — Митя, но я правда боюсь без тебя.

— Ничего. Интересно, в другой подъезд сможем открыть код? В чужом подъезде ты будешь в безопасности. А я за тобой минут через пять-семь вернусь. Только стой спокойно, жди; все хорошо.

Они вошли в двери на другом конце дома.

Митя поднялся на три пролета лестницы, убедился, что никого нет.

— Мне здесь ждать?

— Да. Если кто-нибудь войдет в дом, сделаешь вид, что направляешься на выход. Не спеши. Наружу не выходи. А если кто-нибудь выходит, иди наверх, как будто ты вошла. В лифт не заходи — только на лестнице. Девушка кого-то ждет; кто-то сейчас подойдет к ней, думаю, так должно быть нормально. Ну, я пошел, не волнуйся.

Он приблизился к подъезду слегка раскачиваясь, ленивой походкой. Человек в тамбуре стоял, смотрел. Уже не курил. Притворился, что тоже только что оказался здесь; пошел наверх по ступенькам. Митя вызвал лифт.

— Полдвенадцатого есть, кореш? Сколько сейчас времени? — спросил человек из-за поворота лестницы, невидимый.