Детективная игра - [120]

И те и другие мне не по вкусу. Но на службе пусть уж лучше меня причисляют ко второй категории, лишь бы не ждали моих откровений и доверительных излияний.

Что касается мнения Ани обо мне — наиболее ценю и стараюсь оправдывать веру в мою искренность и открытость.

Мы с нею жили у бабушки. Кажется, никто не преследовал нас. Давешний киллер, встреченный мною по дороге на службу, пропал — как в воду канул.

Когда я узнал, что моя любимая забеременела, к чувству счастья замешалась изрядная порция тревоги за нее. Я сделался натуральным трусом — боялся отпустить ее утром на работу, мучило беспокойство в течение дня, и вечером бежал на Маросейку, запретив Ане выходить без меня на улицу.

Я помог ей надеть пальто, и мы отправились.

Промозглый декабрьский вечер за несколько дней до Нового года.

— Ты не усталая? Способна увидеться со своим родным папой?

— О… с удовольствием! Дядя Свет рассказал, что они с мамой чуть ли не поселились у него в редакции. Тебе от него что надо?

— Спешу поделиться новостью. Меня распирает.

— Со мной поделишься?

— Лучше тебе не знать. Как ты себя чувствуешь?

— Какой ты грубый. — Она притворно надулась. — Нехороший заяц.

— Заяц любит зайчиху. — Мы становились у автомата. Я набрал номер. Как ни странно, соединилось, и когда Борис Михайлович откликнулся, не отключилось.

Договорились, что едем к нему.

— И мама там? мама там? — Аня тормошила мою руку с трубкой.

— Да. Да. Поехали. — Спустились в метро.

— Он не сказал, что переселяются домой?

— Нет, Анечка. Ты слышала — мы почти не разговаривали. Сама спросишь сейчас.

— Ты никогда не сделаешь, как я прошу. Никогда!..

Может, ей душно в вагоне? Или накатила минутная волна?

Я тихонько притянул ее за плечи и провел ладонью по спине. Осторожно прикоснулся к нежной шее.

Она больше не капризничала.

Я обязан был заговорить о чем-то нейтральном, нераздражающем.

Народу было немного. Мы удобно встали у двери в закутке, с той стороны, где они не открываются.

— Лапа, ты знаешь, мой отец в восторге от Светозара Павловича. И от Валерия. Наладилось со здоровьем. Он теперь заделался стопроцентным вегетарианцем: мама говорит, что большой экономии нету. Кстати, если захочешь, можем жить у них. Совсем… или сколько хочешь.

— А армия?

— Новое законодательство позволяет не опасаться последствий.

— Правда, зайчик? — Она нежно прикоснулась пальцами к моей щеке. — Тогда поженимся официально… Правда, пора?

— Сейчас самое время. — Я засмеялся.

— Ты чего?

— Я счастлив, Анечка.

— Я подумала, ты надо мной.

— Лапонька, ты сделалась слишком подозрительная.

— Да. Ты прости меня. Я нехорошая. Ты — мое золото. За что мне такое счастье?

Конечно, не такой я дурак, чтобы объявить ей истинную причину — ее мгновенную женскую реакцию. Значит, она постоянно держала это в голове? Я был сконфужен. Несравненная девочка моя. Что мне оставалось? Поцеловать ее, и в ответ на ее поцелуй — поцеловать еще раз.

Она потерлась лицом у меня под подбородком. А я губами тронул лоб и волосы, родной запах размягчил мне сердце.

Какой-то тип уставился на нас. Я сделал вид, что не замечаю.

Когда выходили на нужной станции, я обнаружил его на ступеньках рядом с нами.

— Митя? Можно вас на одну минуту?..

Только теперь я вспомнил его:

— Здравствуйте, Семен Семенович, — сказал именно таким тоном, каким говорят благодетелю.

Остановились на площадке. Анечку оставили возле телефонного автомата. Вдвоем с ним отошли на несколько шагов, к противоположным перилам.

— Вы идете к Борису Михайловичу, — произнес он в утвердительной форме. — Хорошо, что я встретил вас. Я не успеваю к нему зайти… ни позвонить. Вы понимаете. Передайте, что на него готовится… но — взрыв скорей всего автомобиля. Точно пока не знаю. Он жаждал встречи с невидимками — вот это на сей раз они. Должен остерегаться чужих автомобилей… Ликвидировали Режиссера. Я в разговоре не назвал одну структуру. Разведку; не хотел обнародовать. Сейчас уже все равно. Ко мне, похоже, подбираются. Того человека, я так и предполагал, что информация от него, нет в живых. Еще про одну фигуру умолчу: может, ему повезет, не в пример прочим…

Я смотрел в его лицо — содержание слов не вязалось с добрым и мягким выражением глаз, в глубине которых затаилась тихая грусть.

— Вы меня видели один раз в жизни, — сказал я полувопросом.

— У меня абсолютное зрение. Как бывает абсолютный слух. Моя профессия…

Внезапно призывный испуганный крик Ани сдернул меня с места — будто подброшенный пружиной я одним прыжком перелетел к ней.

Толпа шла вниз неостановимым потоком, мелькнули внизу два бритых затылка.

— Что?!.. Аня, что они тебе сделали?

В суматохе я почти не расслышал выстрела.

Там, у перил, откуда я отскочил, волновалось, уплотняясь, людское месиво.

— Схватили меня под руки… потащили… — Ее била нервная дрожь. — Убежали… Не оставляй меня!..

— Идем. — Я крепко взял ее ладонь.

— Я не хочу в толпу!..

— Нам надо. Ты не хочешь одна? — Страшно было подумать, но я не имел повода сомневаться. — Там человек… они его… Мерзавцы!.. — Я с трудом удержался, чтобы не разрыдаться. — Идем, Аня…

Я стал проталкиваться, ведя ее за собой.

— Кто стрелял, когда — ничего не заметно…