Детектив в маске - [71]

– Я сказал, что твой жених, – спокойно ответил Сергей, и на этих словах Муся чуть не упала в обморок.

– Какой жених? Ты с ума сошел? – простонала она. – Моя мама знает, как серьезно я вступаю в отношения, точнее, я в них всегда влипаю, а после этого долго и болезненно вылезаю. Да когда ты уедешь, мне исчезновение «жениха» ей будет вообще не объяснить. Она тут же примчится меня спасать, а сейчас карантин, да и вообще…

– Тебя не надо ни от чего спасать, – сказал он чуть сердито. – А от чего надо, я и сам спасу. А о моем отъезде и обо всем, что с ним связано, мы позже поговорим. Кстати, я сегодня собирался клад искать, но так и быть, подожду, пока ты чуть-чуть сил наберешься. Думаю, что ты захочешь это увидеть.

– Что – это? – с подозрением спросила Муся. – Ты хочешь сказать, что за эти дни понял, где закопаны сокровища твоего прапрадеда? Это на тебя вирус так благотворно повлиял?

– На меня благотворно повлиял Митрич, – в голосе Баринова звучало бесконечное терпение. – Я ж тебе говорил, что он с рождения здесь живет, и отец его жил, и дед. Он показал мне, где раньше на этом участке был колодец. Его в начале семидесятых засыпали, потому что он старый был совсем, кольца сгнили, земля обрушилась. Из него небезопасно было воду брать. Так что новый колодец выкопали, старый засыпали, а на его месте сарай построили. Тот самый, в котором Верба живет. А яблоню уже в девяностых годах срубили, засохла она после морозной зимы. А так рядом с самым сараем росла. Яблоки с нее обычно на крышу падали.

– Погоди-погоди, то есть ты хочешь сказать, что знаешь примерное место, где может быть закопан клад?

– То-то и оно, – засмеялся Сергей. – Так что завтра-послезавтра заверну тебя в одеяло, посажу у сарая, и будешь смотреть, как я землю копаю. Вдруг, и правда, что-нибудь найдем.

– Не знаю, – с сомнением в голосе сказала Муся. – За это время сколько раз тут все перестраивали, если бы клад был, его бы нашли давно.

– Не факт – колодец закапывали, а не рыли. Никто в землю не углублялся. Сарай тоже без всякого фундамента стоит, так что шанс есть. И вообще, нам с тобой не клад сам по себе нужен, а приключение. Правда ведь?

Странно. До этого момента Марина Веселова была уверена, что совсем не любит приключения, предпочитая им спокойную размеренную жизнь. А тут как будто пузырьки шампанского в крови пенились. Или это последствия болезни?

– А тот, кто влезал в дом, больше не возвращался? – вдруг вспомнила она.

– Нет, – засмеялся Сергей. – Я в течение дня обычно проявлял серьезную активность, сопровождая ее как можно большим количеством шума. Да и Верба целые дни во дворе проводит, тепло уже. Она, если кто чужой приближается, сразу ржать начинает. Просто сторожевой пес, а не лошадь.

– Все равно надо понять, кто это был, – упрямо сказала Муся и обомлела, услышав в ответ:

– А я знаю.

Спустя два дня Муся чувствовала себя уже настолько окрепшей, что они смогли воплотить задуманное приключение в жизнь. Пока она болела, наступил май, на деревьях во дворе уже наклевывались первые листочки, а у дома распустились нарциссы. Муся их очень любила.

Дойдя до сарая, она втянула носом ставший знакомым и родным запах Вербы. И лошадь тоже почувствовала ее, приветствовала радостным ржанием, ткнулась в щеку шелковистой мордой с влажными мягкими губами.

– Здравствуй, моя хорошая, – обняла ее за шею Муся.

Счастье от того, что она стоит здесь, обнимает лошадь, чувствует теплый ветер на щеке, видит зеленую траву, приветствует май, свой самый любимый месяц в году, что она выжила, поправляется, а заодно больше не чувствует страха, навалилось на нее так стремительно, что Муся не выдержала и заплакала. Где-то, недалеко, в Москве, бушевала болезнь, уносила жизни и здоровье, но здесь и сейчас все было уже позади.

Жизнь в очередной раз менялась, и стоящий сейчас рядом мужчина был из этой новой, непонятной пока жизни. В том, что она будет долгой и счастливой, Муся даже не сомневалась.

Сергей притащил ей шезлонг, найденный в доме, достал из сарая лопату, натянул резиновые сапоги, видимо, одолженные у неведомого Митрича, и начал копать землю в метре от стены сарая. Движения его были мерными, хоть и не очень уверенными. Не был он похож на человека, отлично владеющего лопатой.

Наблюдение за ним доставляло Мусе неизведанное до этого удовольствие, хотя через какое-то время ей начало казаться, что она чувствует на себе чей-то чужой взгляд, липкий и неприятный. Муся озиралась, пытаясь найти его источник, но не могла. Вокруг было пустынно.

– Вот, что-то есть, – услышала она хриплый голос Сергея, вскочила с шезлонга, кинулась к разверстой яме и заглянула внутрь.

Баринов уже копался там, очищая от земли что-то металлическое и круглое. Еще через пятнадцать минут они молча смотрели на свою добычу – шесть круглых жестяных банок, каждая сантиметров двадцать высотой и тринадцать в диаметре.

– Значит, клад, закопанный Натальей Игнатовой, действительно, существует, – прошептала Муся.

– Ну да, а там внутри, монеты, кресты, бородовой знак и все то, что она перечисляла в письме, которое написала деду. Ты знаешь, когда я проводил свои изыскания, попытался примерно оценить то, что могло быть в кладе. Там есть монеты, каждая из которых может стоить около двух миллионов рублей.